Главная » 2018 » Март » 4 » Таким человеком был Бовин
10:53 Таким человеком был Бовин | |
В канун праздника Песах я, как обычно, набрал московский телефонный номер Бовиных. Ежегодно по большим еврейским и русским праздникам мы перезваниваемся. – Вас слушают, – каждый раз звучит в трубке. – Хаг самэах, Александр Евгеньевич! – говорю я в микрофон. – ("Весёлого праздника, Александр Евгеньевич!") – Хаг самэах, Илья! – отвечает Бовин. Несмотря на многолетнюю дружбу, не могу заставить себя выполнить его требование: называть его "Саша" и обращаться на "ты". Поэтому он ко мне – "Илья" и "ты", а я к нему – "Александр Евгеньевич" и "Вы". Смешно, конечно, но… В этом году не получилось: несколько раз я пытался дозвониться, в трубке слышались гудки, затем линия переключалась на факс. Прошла праздничная неделя. "Позвоню 1 мая, – решил я. – Вместе посмеёмся…" Ночью приснилось, что звоню в Москву. – Вас слушают, – говорит Бовин. – Пытался вас поздравить, Александр Евгеньевич, – оправдываюсь я. – Не дозвонился. – Поздравишь в следующий раз. Какие наши годы, Илья! Утром мне на работу позвонила Вика, плачет, не может совладать со спазмами в голосе. – Умер Бовин… *** Мы ехали по берегу Мёртвого моря. Я сидел за рулём, рядом со мной – Бовин, сзади ехала Лена Петровна. (Именно – Лена, а не Елена – по названию великой сибирской реки, так и в паспорте: Бовина Лена Петровна.) Бовин: – Ваши политики посходили с ума. Как они могут всерьёз обсуждать вопрос об Иерусалиме? Тот факт, что этот город принадлежит исключительно евреям, записан в самом авторитетном в мире документе, в Библии. Никто этот документ не подвергает сомнению… Лена Петровна: – Как ты можешь такое говорить, Саша! Ты представляешь Россию, а точка зрения её правительства противоположна твоей. Бовин: – Во-первых, я имею право на своё мнение. Если моему правительству моё мнение не нравится, оно может отозвать меня. А во-вторых, я излагаю её Илье с глазу на глаз… Лена Петровна: – Это сейчас ты излагаешь с глазу на глаз. А вчера в Хайфском Технионе сколько было народу? Полторы тысячи? Две тысячи? Ты говорил то же самое. Бовин: – Не могу же я тут говорить одно, а там другое! *** Бовин: – По статусу посол России в Израиле является также послом в Палестинской автономии. Каждый раз Арафат тянется, норовит поцеловать меня в губы. Не хочу целоваться с Арафатом. Так я и заявил: не буду целоваться с Арафатом, присылайте другого представителя – для Палестинской автономии. Примакову нравится целоваться с Арафатом, пусть приезжает и целуется, а я не буду. *** Подъезжаем к гостинице Дан Панорама, в которой размещается посольство России. Вот-вот должна выйти Первый Секретарь посольства и атташе по культуре Татьяна Анисимовна Карасова. Недавно она развелась с мужем. Сидим, ждём. Татьяна Анисимовна появляется в дверях, спускается по ступеням. Бовин: – Илья, смотри, какие ноги зря пропадают! Я: – Александр Евгеньевич, что вы сделаете, если узнаете, что у неё в Израиле появился… друг, любовник? Бовин: – Закрою на это глаза. Только сначала позавидую – ему. Я: – А если выйдет замуж за израильтянина? Бовин: – Придётся уволить… С сожалением. Классный работник! *** Звонок. Поднимаю трубку. – Илья? Говорят из посольства России. Затем голос Бовина: – Илья, в Беэр-Шеве поселился мой однокашник по юрфаку. Завтра приеду, хочу с ним повидаться. Звоню Давиду Лившицу, у них гостья из Свердловска, Таня. – Хотите завтра пообедать с Бовиным? Берите Таню, приходите к нам. Назавтра – сидим за столом, много едим, много пьём. Языки развязались, травим анекдоты. Был бы я трезвым, никогда не задал бы этот идиотский вопрос, но тут: – Александр Евгеньевич, вот вы посол России. Представьте себе: вам становится известно, что ваша страна готовит ядерный удар по Израилю. Что вы станете делать? Мог бы посол сказать: "Такого быть не может, потому что не может быть никогда!" Ведь посол всё-таки. А он: – Постараюсь что-нибудь сделать, чтобы мои друзья не пострадали… *** Вообще забота о друзьях – одна из самых главных черт характера. Всех своих друзей-однокашников переправил в Израиль, позаботился об устройстве, квартирах, пенсиях, пособиях, каждого встретил, обогрел – без помпы, без показухи: друзья есть друзья. Позвонил мне: – У вас в Беэр-Шеве поселилась моя давняя подруга, мы встречались, когда были студентами. Записывай: Розенберг Марта Исааковна. Номер телефона… Адрес… Помоги ей, а я на днях подъеду. Приехал, обошёл квартиру, заполнил продуктами холодильник – "на первое время", ласково называет её – то "Марфуша", то "Мартынчик", она смотрит на него с обожанием: старая любовь не ржавеет, так ведь замуж и не вышла, после Саши-то… Прошло совсем немного времени, и Марта Исааковна тяжело заболела, диагноз – болезнь скоротечная с летальным исходом. Встретила меня с виноватой улыбкой: – Входите, садитесь, нет сил подняться… С тех пор и до самой её смерти жена Чрезвычайного и Полномочного Посла Российской Федерации в Израиле доктор философии Лена Петровна Бовина еженедельно по четвергам приезжала рейсовым автобусом в Беэр-Шеву, собственноручно вымывала в квартире полы, наводила порядок, делала закупку продуктов на неделю и привозила их на такси, готовила, варила, жарила, оставляла соседке деньги – чтобы та ухаживала за Марфушей. Когда Марта Исааковна умерла, Александр Евгеньевич позвонил мне: – Организуй всё по закону, позаботься о миньяне, чтобы всё было по-людски. Сообщи, когда похороны, я приеду. Хоронили в тот же день, к вечеру. Бовин был очень грустный… Впрочем, о Марте, о её смерти и о похоронах он написал в своей книге «5 лет среди евреев и МИДовцев». *** Когда исполнилось 30 дней со дня смерти Марты, Бовин приехал в Беэр-Шеву, мы побывали на кладбище, постояли над могилой. Потом поехали ко мне домой – обедать. – У тебя пиво есть? – спросил Бовин. – Нет, Александр Евгеньевич, пива нет, только водка. – Водки сегодня не хочется, пива бы… Рядом с моим домом – киоск, держат братья – выходцы из Марокко, я иногда у них покупаю молоко, сыр, хлеб. – Сейчас купим пива, – говорю я. И, обращаясь к водителю: – Александр Иванович, остановите, пожалуйста, около этого киоска. – С каких пор ты стал ездить на такой машине? – спросил меня киоскёр, кивнув на посольский "Мерседес". – А ты посмотри, кто там сидит, – ответил я. Он прищурил глаза, наклонился. – Посол? – узнал. – Посол, – подтвердил я. – Хочет к обеду пива. – Какого? Получив ответ, набросал в полиэтиленовый мешок полтора десятка жестянок пива, подошёл к машине, повертел рукой в воздухе: открой, мол, окно, – подал мешок Бовину: "Матана. Мимэни." ("Подарок. От меня.") Помахал рукой: "Леиитраот. Таво, эсмах лиротха." ("До свиданья. Приезжай, буду рад увидеться ещё.") *** Особая страница – дружба Бовина и Рагера. Мэр позвонил мне в Сдом на работу. – Русский посол заказал билет на концерт Синфониетты. Позвони в кассу, попроси забронировать два места – для тебя и для меня – рядом с послом. А ему позвони в посольство и скажи, что я прошу его быть сегодня моим гостем. Солировал бывший альтист "Виртуозов Москвы", с которым Бовин был знаком прежде. Перед началом концерта я представил посла и мэра друг другу, они пожали руки, сели – через место, я – между ними, для перевода. Во время антракта Рагер пригласил посла отужинать в ресторане, приглашение было с благодарностью принято. В ресторанчике "Ранчо" при заправочной станции было немного посетителей, вскоре и они расплатились и ушли, и мы остались одни. Мяса было много, приготовлено оно было превосходно, Рагер хотел было заказать к нему красного вина, но тут же понял свою оплошность, попросил водки: "Принеси «Смирновской»", – сказал официанту со знанием дела. Водка была холодная – до запотелости бутылки, мясо горячее – до шипения. Выпили под дежурные тосты – "за мир, дружбу и процветание". Из динамиков лилась негромкая музыка – 12-ая рапсодия Ф.Листа. Бовин стал подпевать. Рагер подхватил эстафету и, демонстрируя истинную музыкальность, повёл вторым голосом через терцию и сексту – мастерски! Бовин взвинтил голос вверх, вышел на триоли. Я вспомнил "Певцов" И.С.Тургенева: очень похоже! Посоревновались, посмеялись, налили и выпили, закусили. Я любовался этими необыкновенными собутыльниками. Вскоре оказалось, что я могу спокойно выпивать и закусывать, не обращая ни на кого внимания: в моей роли переводчика ни посол, ни мэр (бывший разведчик, долго скрывавший, по соображениям конспирации, своё виртуозное владение русским языком) нисколько не нуждались. Сегодня я жалею, что не записал их беседу – ни на магнитофон, ни на – хотя бы! – на клочок бумаги или салфетки. Начались воспоминания. – В 1970 году, когда прошёл суд в Ленинграде, я выехал в Испанию, – начал Рагер. – Так это был ты! – воскликнул Бовин. – Ну да, нам сообщили, что какой-то израильтянин подбивает Франко… Так это был ты! Я сказал тогда Андропову: "Они нас переиграли. Придётся отменять приговоры, чтобы не обосраться перед всем миром." Так это был ты! И – пошло-поехало. Рагер рассказывал Бовину, какие шаги он предпринимал, чтобы поставить советские власти перед необходимостью ослабить преследования еврейских активистов, Бовин радовался: "Мы это предусмотрели, я сказал Андропову…", на что Рагер парировал: "Я знал, что вы это предусмотрите, и приготовил…" "Ух ты, – удивлялся Бовин, – это было нам ниже пояса. Молодец!" Они забыли и обо мне, и о Ференце Листе с его 12-ой рапсодией. Стояла глубокая ночь, было много выпито и съедено, и переговорено, и ночь та канула в Лету. Остались воспоминания… Они подружились. Не раз Бовин звонил мне: – Давно не виделся с твоим шпионом. Пусть закажет мне место в гостинице. Рагер заказывал для посла комнату в комплексе Бейт-Яцив. Вечер проводили вместе. Помнится встреча в старом городе в болгарском ресторане. Засиделись допоздна. Далеко заполночь Бовин, поняв, что ресторан болгарский, сказал: – Люблю болгарскую чорбу. Находившаяся неподалёку хозяйка спросила: – Хочешь чорбу? Посол взглянул на часы. – Где ты её возьмёшь в час ночи? – Не беспокойся, – ответила женщина и ушла на кухню. Через четверть часа перед нами на столе стояли керамические судки с горячей чорбой. Бовин попробовал. – Это чорба, – сказал он, – но не болгарская, а турецкая. – Верно, – удивилась хозяйка. – Я болгарка, а мой муж турок. Это он готовил… Потом Рагер тяжело заболел. На некоторое время появилась надежда на исцеление, мэр выписался из больницы. Я позвонил Бовину, и он приехал в Беэр-Шеву. Рагер принимал нас дома. Он похудел, выглядел подтянутым. Сам приготовил кофе, мы сидели за столом, шутили, много смеялись и делились планами. В день смерти Рагера Бовин, закончивший свою каденцию посла, вылетал на родину, поэтому на похороны приехать не смог. Он прилетел на вечер памяти Рагера, который мы проводили в зале городской консерватории (вместе с презентацией трёхтомника Переца Маркиша, издание которого Рагер начал совместно с послом России, а вышел трёхтомник после смерти мэра). Новый мэр (Давид Бунфельд) не только не нашёл нужным пригласить бывшего посла на вечер и оплатить ему стоимость перелёта, но даже отказался оплатить ночлег в гостинице, а ведь именно Бовин сделал первый взнос на издание трёхтомника П. Маркиша (5 тысяч долларов)! – Старуха сказала мне: "Не жди денег от евреев, бери тысячу долларов и лети." (Старухой Александр Евгеньевич называл Лену Петровну.) И он прилетел, и приехал в Беэр-Шеву, и поднялся на сцену. – Мы с вашим мэром много лет занимались одними и теми же вопросами, – сказал бывший посол России в притихший зал. – Мы занимались одним и тем же – по разные стороны Железного Занавеса, друг против друга. К счастью, он переиграл меня, он оказался победителем. И именно поэтому вы все находитесь сейчас здесь. Я сидел на сцене, потому что, как секретарь Фонда развития Беэр-Шевы и бывший помощник бывшего мэра, был ведущим вечера. – Александр Евгеньевич, поэтому и вы сегодня здесь, – вставил я реплику. Бовин улыбнулся, кивнул. – Твоя, Илья, правда, – согласился он. *** И ещё об одной встрече я не могу не рассказать. Бовин приехал в Израиль, как принято говорить, "с частным визитом". Позвонил: – Встретиться бы, рыбки поесть… Я позвонил Марику Кармону: – Скажи, какие знаешь ты в Тель-Авиве хорошие рыбные рестораны? Марик перечислил три-четыре места. – Едем в Тель-Авив к Бовину, – сказал я Вике. – Повестка дня – рыбный ресторан. Нашей Рахельке не было ещё и полугода. Сели в машину, поехали. Александр Евгеньевич ждал нас у входа в гостиницу. – Поехали в Эйн-Гев, – сказал он, усаживаясь рядом со мной. – На Киннерет? – с ужасом воскликнула Вика. – Ну да, – подтвердил гость. – Лучше, чем там, рыбку не готовят нигде. – С ребёнком – на Киннерет? Сейчас? Нет, я с вами не поеду, – взмолилась Вика. – Вези нас к Ленке. Я завёз жену с ребёнком в Гиватаим к подруге, и мы с бывшим послом поехали в Галилею. Спустились к озеру, обогнули его с запада и с севера. – Останови-ка, – попросил Бовин. Вышел, походил вдоль дороги, поднялся на придорожные камни, вернулся, считая шаги, что-то записал в блокнотик. – Поехали дальше. Таких остановок было несколько. Я ни о чём не спрашивал: если посчитает нужным, расскажет сам. В киббуце Эйн-Гев зашли в ресторан, заказали рыбу. Бовин взял в руку приземистый гранёный стакан, показал официантке: – Водка. Она кивнула: "Понимаю". Принесла на подносе заказ – тивериадскую рыбу и два стакана с водкой, слой примерно в палец толщиной. – Ма зэ? – спросил Александр Евгеньевич. – Что это? – Водка, – растерянно ответила официантка. – Мана (порция). – Я просил не "мана", а стакан водки, – наставительно разъяснил гость из России и перевёл на иврит: – Кос водка. Официантка взяла стакан и скрылась в кухне. Возвратилась она с полным до краёв стаканом и в сопровождении всего штата кухонных работников. Они, не стесняясь, встали полукругом за нашими спинами и с любопытством взирали, как клиент (а они его, безусловно, узнали) будет пить "кос водка" (стакан водки). Александр Евгеньевич, ничуть не смутившись, поднёс к губам стакан и, не торопясь, глоток за глотком опорожнил его, затем принялся за рыбу. Обратно мы ехали через южную оконечность озера. Бовин подрёмывал. Потом открыл глаза. – У них громадный штат арабистов, они давят на Путина, чтобы он занял однозначно проарабскую линию. И мой друг Примаков тоже… Это убийственно и для мира, и для России. Мы, мои друзья, небольшая группа, мы обязаны убедить руководство страны, что Израиль не может вернуть арабам земли, ведь тогда граница вплотную приблизится к еврейским населённым пунктам на смертельно близкое расстояние. Будет создана взрывоопасная ситуация, арабы не удовлетворятся одним шагом, они обязательно сделают второй, третий, пятый, десятый шаг, пока или не уничтожат Израиль, или, что скорее всего, опять не получат по рогам. И Россия опять окажется в говне. Сколько можно! Он был русским человеком, он любил свою страну и всегда заботился об её интересах. Он был Человеком. Человеком и остался – в делах, в книгах, в памяти друзей. Горько, что его нет. 2 мая 2004 года состоялись кремация и похороны. Вот и всё… 15-02-2018 | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика
Онлайн всего: 1
Шпионов 1
Друзей 0
Посетители за сутки :