Ах, эти поезда, эти незнакомые попутчики, которые через полчаса пути становятся просто родными, а по окончании совместного путешествия мы забываем их навсегда. Им предстояло ехать вместе двое суток. Купе оказалось мужское, покурили, разговорились. У каждого оказался свой «скелет в шкафу». Решили, что будут разговаривать о любви и о женщинах. Потянули жребий. Первому выпало заговорить полному мужчине лет пятидесяти, который представился Борисом.
«Это теперь я такой тяжеловесный – 110 килограммов, а раньше спортсменом был, конькобежцем. Любил спорт до самозабвения. Девчонки тоже с нами тренировались, но не по нраву они нам были: мужиковатые, крепкие, а хотелось слабых иметь, чтобы защищать от всех жестокостей мира. Ее звали Светланой, и она была очень далека от спорта. Училась на искусствоведческом. Голубоглазая брюнетка, маленькая, хрупкая, с нежным серебряным голосом. Я ее просто обожал, дарил цветы и подарки, старался уберечь. Но молодость всегда непредсказуема. Мои спортивные результаты достигли вершины, девочки стали преследовать меня: наглые, сильные, упрямые…Моя Светланка недотрогой была, жениться на ней хотел. На сборах привязалась ко мне одна, опытная… Сам я виноват, вступил с ней…ну, в близкие отношения. Мой друг Евгешка стыдил меня, убеждал, что ласки ждать надо, а не шляться с кем попало, а Костик , тот наоборот, защищал меня, говорил, что без бабы мужик слабаком становится, природа у мужика такая, значит. Женщин полно, надо их всех удовлетворять.
- Что от тебя отвалится? – вопрошал Костик, - Живи пока молодой и радуйся, ты ведь не монах. Не слушай Евгешку, дурачок он, жизни не знает.
Евгешка перестал со мной общаться, а через два месяца забросил спорт. Я узнал, что он женится на моей Светлане. Представляете, до сих пор вместе, живут душа в душу, двое сыновей у них, внук недавно родился. Я тоже вскоре бросил спорт, женщин много было у меня, но ни одна сердце мне не зацепила. Менял я их… Выпивать стал. Из тренеров меня выгнали, пошел в учителя физкультуры в техникум. Жил вместе с матерью, а после ее смерти - один в трехкомнатной квартире. И…Евгешку проклятого ругал: увел мою Светлану. Потом из деревни мамина родственница позвонила, попросила взять на квартиру дочку ее, поступила девчонка в институт. Дескать, по хозяйству поможет, сварит… Согласился, все повеселее, чем одному. Анфиска оказалась рослой девицей под метр восемьдесят, такие девчонки мне никогда не нравились. Сильная, работящая, что для нее мешок с картошкой поднять. Ерунда! Выдраила она хатенку мою, взяла на себя по хозяйству все хлопоты. В постель ко мне сама пришла. Все успевала: учиться, хозяйничать, подрабатывать, сына мне родила как бы между делом. Жоркой назвали, как моего папаню. Уже семь лет, как живем. Любовь? Нет. Не знаю, люблю ли Анфиску, а счастлив очень – это да. Год назад доченьку она мне родила, Дашеньку. В общем, живем как все, не тужим. Порою думаю, а что, если бы вместо Анфиски была хрупкая Светлана? Не могу ответить. Жизнь у меня сложилась, тыл надежный. А Евгешка со мной теперь здоровается, я уже доволен».
«- Выпьем за Бориса Георгиевича,- сказал маленький худощавый мужичок, - раз теперь моя очередь, прошу меня выслушать и понять. Моя судьба шибко кучерявая…Не смотрите на меня так, мне только 52, а выгляжу стариком. Можете мне не льстить, я сам знаю. Зовут меня Павел Петрович Змеев, в лагере я родился, но не политическими родители мои были. Мать за воровство сидела, почему она этим занималась, я не знаю. Знаю только, что ее Марусей звали, меня у нее в детдом маленького забрали. Так что от родителей мне только имя досталось. И знаю, что отца Петром звали. Фамилию мне потом дали приемные родители свою, а отец приемный тоже Петром был. Любили меня они сильно, но судьба приготовила мне новое испытание: в мои 12 лет они погибли в автокатастрофе, тогда меня снова в детдом забрали, а я удрал. По подвалам жил, воровал, связался с такой же непутевой девчонкой Нюркой, стали кормиться вдвоем. В 14 Нюрка родила от меня ребенка, оставила у тетки, а мы продолжали бродячую жизнь. На пятнадцатом году попал в колонию. До сих пор не знаю, где Нюрка, где дочь? Ездил я к ее тетке, а деревушки этой давно нет. Дочку Люсенькой назвали, а вот фамилию какую дали, не знаю. Да я и Нюркиной не знаю, зачем мне ее фамилия нужна была? Нет, не смотрите вы на свое шмотье, давно уже не ворую, ей-богу. Последний раз в 30 из тюрьмы вышел. Вот тогда встретилась мне не пути женщина хорошая. Выучился на крановщика, женился на ней. Живем уже больше 20 лет, все хорошо, родить моя Шура не смогла, операция у нее была. Это меня Бог наказал, что жил не по-людски, а где-то дочь моя отца не знает…ей уже под сорок Люсеньке моей, поди внучата у меня есть, а, мужики?- в глазах Павла показались слезы.»
«- Просрал ты свою жизнь, Петрович! Хотя молодец, не всякий сможет завязать. А насчет Шуры твоей тебе позавидовать можно, - сказал вихрастый парень лет 28, - будем знакомы: Васька Зотов, так и зовите, по паспорту Василий Денисович, а для людей Васька, Васек. Я – гармонист, первый парень на селе. От девок и баб отбою нет, но надоело мне грязь топтать, хочу жизнь поменять, еду в город, чтобы начать там новую жизнь. Петрович, как у вас на стройке платят?
- Лениться не будешь, заработаешь.
- Хочу работу полегче, - признался Васька.
- Ты женат или холостяк?- спросил Борис.
- Чудак человек, зачем жениться, если вся деревня твоя?
- Ну и хвастун! От девок в город не бегут парни с гармошкой. Поди,
им всем под 80, Васька,- засмеялся Борис.
- А ты откудова знаешь? – загоготал Васька.
- Опыт жизненный имею, Васек. С тобой все ясно, а что ты скажешь, бородач? – спросил Борис.»
«Мужчина лет 45, высокий и худощавый, почти не пил. Он улыбался, но глаза его оставались грустными.
- Обязательно рассказывать о себе? – спросил он.
- Нет конечно, но раз уж решили…Все равно скоро расстанемся,- ответил Петрович, - Говори, легче будет.
- Уговорили, мужики. Моя настоящая фамилия Флейшман, зовут Исаак Пинхасович. На Украине жил, в еврейском местечке, в дружной семье. Мои родители хотели, чтобы я высшее образование получил, а на Украине еврею в институт невозможно поступить. Подался я в Сибирь, окончил институт с красным дипломом, с девушкой- русской красавицей познакомился. Мы поженились, родила она мне двух ребятишек…и вдруг…
Ах, эти вдруг! Стала моя Зоюшка приходить поздно, гости к ней странные стали ходить. Потом узнал, что секту какую-то посещает, деньги из дому туда таскает.
Говорит мне:
-Исаак, возьми мою фамилию.
-Зачем? – спрашиваю.
- Пойми, если мы будем Медведевыми, нашим детям жить легче будет, - убеждала Зоя.
- Мне и так хорошо, никто меня не обижает, - отвечаю.
Долго она доказывала мне свою правоту, я согласился. Родители обиделись. Теперь я – Медведев Игорь Петрович. А моя красавица погибла, в секте, обряд какой-то был со свечами, шарф на ней загорелся. Зоюшка тогда погибла и Маша Кропачева, девочка молодая. Сгорели заживо. Уехал я навсегда из Архиповска. Девчонок один воспитываю, сейчас они у моих родителей гостят. Нет, вру, езжу к Зоеньке на могилку: чищу , убираю, да и рассказать надо, как мы живем.
- Игорек, а женщины у тебя есть?
- Нет, не могу Зоюшку мою забыть. Не так давно все это случилось, да и Ксюша с Настюшей растут, забот хватает. На двух работах работаю, не до женщин мне…
- Печальная у тебя судьба, Игорь, - вздохнул Васька.
- Нет, Василий, не печальная. У меня две прекрасные дочурки, на Зоюшку похожи, живу ради них.»
…Давно допито все, что было на столе. В купе – полумрак и…тишина. Каждый из мужчин думал о судьбе своих соседей и не мог понять, есть ли среди них счастливые?
И они ответили, каждый сам себе, жизнь она на то и жизнь, чтобы быть полосатой, и не бывает в ней просто счастливых или просто несчастных людей. У всех бывает и счастье, и горе. Просто всегда надо стремиться к светлой полосе, а она у каждого своя. У Бориса – Анфиска и дети, у Павла – Шура, у Василия – гармошка, а у Игоря – дочки. И для этого стоит жить!

25 июня 2005 Зинаида Маркина