Маня, отстань! Фу, ты! Разбудила меня, а я такой сон видел, и вот на самом интересном месте ты меня его лишила. Спрашиваешь кого его? Сна, глупышка. Ладно расскажу тебе, но предупреждаю: не все тебе понравится.
Слушай. Иду я по улице соседом Семеном, он на соседней улице подметает, а тут мы встретились, болтаем всякую ерунду, он о своей жене рассказывает, я, естественно, о тебе. Маня! Ничего плохо я не говорил, не выдумывай. Да, не перебивай, во сне это, и ничего плохого я и не думал говорить, плюшечка моя шоколадная. Ватрушечка с повидлом! Идем, значит, мы с Семкой, подходит к нам мужик пожилой, хорошо одетый. Живот огромный, лысина блестит, а глаза прямо из орбит вылазят. Интеллигент, сразу видно.
- Вы, - говорит, - Арон Мельцер?
-Я, - отвечаю.
- Вас выбрали в Кнессет, почему вы не являетесь?
Представляешь, Манечка? Меня… в Кнессет!
- От какой партии? – спрашиваю.
- Дворников и ассенизаторов.
Да, понимаю я, Маня,что нет такой партии, но это же во сне было. В чем был, поехал в Кнессет. Не в восторге я от него: ну, Кнессет и Кнессет, ничего особенного. Но должность дали хорошую и кабинет большой с диванами. Три дивана мягонькие, кожаные, всю жизнь бы на них сидел или еще лучше лежал. Да ни с кем, Маня, только с тобой, голубка моя. Что делал? Да ничего не делал, что я могу делать, если иврит мой состоит из трех слов. Да нет, Маня, не из трех букв, а трех слов: шалом, кен, ло. Там правда было несколько русскоговорящих, но они не больно разговорчивые. Сначала я с тобой по телефону болтал, потом блондинка длинноногая вошла, сказали, моя секретарша. Как понял, что секретарша? Так на иврите это и не надо говорить, по ней сразу видно. Нет, Маня, ты в секретарши не годишься, у тебя ноги короткие, бедра широченные и бюст большой, да и за 40 тебе, моя прелесть. Не переиначивай, Маня, ничего у меня с ней не было, да и как я с ней должен был говорить, на каком языке? Не могу ж я молча ей под юбку лезть или сразу на диван кинуть. Посадят. Смотри в Кнессете сколько мужиков из-за вас, баб похотливых, пострадало. Прости, Маня, не о тебе это, просто к слову. Жаль мужиков.
Оказывается, меня президентом назначили вместо Переса, тот на пенсию засобирался, устал. И что мне делать? Я их не понимаю, они меня. Для начала мне обед принесли, нет, Маня, ты лучше готовишь, спору нет, но зато этот совершенно бесплатный. Я понимаю, что сыр бывает за так в мышеловке, но все равно приятно. Съел все, и корочкой соус собрал, не оставлять же, Маня.
Решил я с арабами переговоры вести, да только на каком языке? Арабский я вообще не слышал даже, у нас в местечке их отродясь не было. Кого, кого? Арабов, Маня, арабов. Я понимаю, как надо политику вести, у меня бы…они попрыгали. А эти депутаты, мать их! Шумные, горластые, я им кричу, чтобы по-русски говорили, а они…. Бог с ними. Они еще попросят меня, Маня, а я не соглашусь, не буду и все с ними работать.
Дали мне аванс. Да я таких деньжат за год не получал. Нет, Маня, все тебе отдал. Конечно, не получала, ведь это во сне было. Классная работенка! Собирался в Грецию на переговоры, а ты меня разбудила, та и не доехал до Афин.
Чего, чего? Маня, ты не заговаривайся. Кого звал? Лизавету? Так это во сне мою секретаршу так звали: Лизавета, Лиза. Маня, я не говорил тебе, что она по-русски не говорит, она потом заговорила, ее дедушка был из Одессы. Маня, я тебя предупреждал, что не все тебе понравится в моем сне. И потом: если бы она была моей любовницей, меня бы , как Кацава…. А так ни-ни, не придерешься.
Почему вчера пришел поздно? Так ехать с Кнессета не так близко. Ну, да, Маня, во сне. Говоришь, наяву пришел поздненько? Пришел, что теперь, совсем не приходить? С Семеном в шахматы играл в парке. Ну и что, подумаешь, темно, у меня зрение отличное. Маня, Маня, Семен тоже поздно пришел, а жена даже ни звука. Как ее зовут? Лиза, как мою секретаршу. Совсем ты меня запутала! Я тебе деньги отдал? Как две тысячи? А получку с Кнессета ты успела заныкать? Ах, да это же был сон… Жаль…вот бы он не кончался, правда, Маня? Хоть бы еще раз увидеть одним глазком!
30 ноября 2007 Зинаида Маркина