Девушки! Они даже не подозревают о моем существовании, как-будто меня и нет на этом свете. И неудивительно. Выгляжу я просто ужасно. Эдакий Страшила из "Элли в Изумрудном Городе", в лучшем случае. Кому я могу понравиться? Да никому. Вы наверное скажете, что я страдаю комплексом неполноценности, что не все так плохо, не все еще потеряно. Но если вы встретите меня разок на улице, то вы этого точно не скажете. Вы наверное и слова не произнесете, если это действительно произойдет. Ведь голова у меня фактически наполеоновская, в том смысле, что она непропорционально большая. Роста нет никакого - вылитый Александр Поуп. А телосложение и вовсе Франца Кафки. Да уж, есть чем гордиться! Думаю, про невыразительные черты лица, зубы и специфический запах, который распугивает всех и вся, и говорить не нужно.

Нет, вы не думайте, я бы конечно смирился со всеми своими физическими недостатками, если бы я был умен, талантлив, красноречив. То есть, был бы человеком, способным донести свои мысли до окружающих меня людей. Но, увы! Как уже было сказано ранее, ученик из меня никакой, оратор я никудышный, а ума может наберется на Герострата, но лучше уж не надо.

Приходится признавать, что я никчемность. Ни семье помочь, ни в люди выйти, ни сделать что-нибудь полезное для общества, для граждан. Хотя бы в своем городе, в районе, в своем доме, в квартире, наконец. Ничего. Полный ноль. А самое страшное, что нет выхода из этой ситуации. Дни следуют за днями, недели за неделями, все остается по-прежнему, ничего не меняется. И нет никакой перспективы что-то изменить, ни возможности, ни силы воли, которая так нужна.

Я понимаю, что это было глупо и бессмысленно, но после таких мыслей я заплакал. Сначала тихо, неслышно, затем громко, раскатисто. Я больше не мог сдержать себя. Слезы текли ручьем, и хоть мне и было стыдно за себя, я кричал изо всех сил, безуспешно пытаясь выместить свои обиды и неудачи на невидимом, несуществующем противнике.

И тут в комнату кто-то зашел. Кто-то очень близкий и родной. Подойдя к кровати и наклонившись, он ласково зашептал что-то на незнакомом, таинственном языке. И чем дольше я слушал этот нежный шелест, тем понятнее и яснее были слова, и тем радостнее и спокойнее становилось у меня на душе. Я перестал плакать и заговорил. Так легко и непринужденно я не говорил никогда. Я рассказывал о своих мыслях, переживаниях и страхах, объяснял, каким глупым и невежественным существом я был несколько минут назад, жалел, что не говорил об этом раньше. В ответ лилась нежная, журчащая речь человека, который так хорошо понимал меня, и которого понимал я.

Мы могли бы разговаривать бесконечно долго, но взглянув в усталые глаза, я внезапно затих, взял пальчик в рот, и закрыл глаза. Тогда меня поцеловали в лоб и плотно укрыли одеялом. Как только дверь закрылась, я открыл глаза, улыбнулся и прошептал: "Как же все-таки хорошо, как замечательно, быть кчемным человеком".

А в это самое время, в соседней комнате говорили что-то про только что прорезавшиеся зубки, небольшую температуру и беспокойные ночи. Но я, конечно, об этом и не догадывался. Тихо причмокивая и медленно засыпая, я лишь повторял одно и то же слово -"кчемный".