Великой Победе посвящается

Часть третья

Рассказывает Мария Самуиловна Друян, артистка

…Войну я встретила на гастролях в Оренбурге. Захожу в комнату общую, а там все кричат и плачут. Оказывается, война…Приехали в Свердловск, а в нашем здании – эвакопункт. Нам оставили только сцену, чтобы мы могли репетировать. Однажды пришел один скрипач, просит:
- Освободите, у меня концерт вечером.
- А у нас спектакль.
Так и не пустили. А потом узнали, что Давида Ойстраха выгнали.
А вообще у нас на комсомольском учете состояли Эмиль и Лиза Гилельс, Давид Ойстрах, Буся Гольдштейн, был такой вундеркинд, скрипач. О дальнейшей судьбе Буси я не знаю.
Тут какая-то женщина со мной заговорила, и я с ней по-свойски, потом узнала, что это была сама Алла Константиновна Тарасова.
…Очень голодали мы в то время. Ездили на концерты в старое здание вокзала, там эвакопункт был, и нас кормили после концерта, уже хорошо. В театре многие падали в голодные обмороки. Через два года после начала войны стали нам давать молочное суфле, называли мы его «птичье молоко». Слава уговорил меня ездить на фронт с концертной бригадой, я сначала не хотела, у меня был четырехлетний сын. Но я вскоре решилась, это было прекрасное время.
…Мы уставали очень. Вытаивали к весне трупы, видели виселицы. Помню, висит мужик, а валенок с ноги свалился – босая нога…
…Кричат: «Воздух!», а концерт продолжается. Всю Польшу объехали. Вот так три месяца ездили, в день по 500 км проезжали. Меня спрашивают, что самое интересное в моей жизни? Война, отвечаю. Причем, не вся война, а эти поездки на фронт. Обратно с фронта нас увозить никто не пожелал, сами до Киева добирались. И еще вспоминается баня на фронте. Полковник Иванников приготовил нам, артисткам, баню. Ох, и дорвались мы! Три часа не выходили. Иванников сказал:
-В окружении был, в засаде, но чтобы три часа вокруг стола ходить, в такой ситуации еще не был.
…А спали мы на фронте на соломе, чтобы насекомых не подхватить…

Рассказывает Георгий Михайлович Энгель, артист оперетты, заслуженный работник культуры.

…Я работал в Калинине инспектором по кино, потом переехал в Москву, учился в цирковом училище и подрабатывал в цирке. Началась война, стал ждать повестки, не дождался и 3 июля пошел в военкомат. В ноябре 41-го меня тяжело контузило, я был направлен на лечение и через год зачислен в первую фронтовую цирковую бригаду. Со мной ездили клоун Карандаш, иллюзионист Илья Символоков, клоун Павел Есиковский, Музыкальный эксцентрик Николой Тамарин. В июне 1942 года из госпиталя вернулся командующий Армией Рокоссовский. Засмеялся и сказал:
- Ко мне еще только из цирка не приходили!
В июле 1942 года наша бригада в спецавтобусе отправилась на фронт. Рокоссовский встретил нас улыбкой. И началось представление: вокруг условного манежа поставили грузовики, включили фары, заиграли баяны. Это было 13 июля 1942 года. Врать не стану, но говорят, что наш коллектив, возглавляемый Карандашом, был единственным в своем роде…
…Вернулись в Москву, и снова- на передовую, на сей раз с популярным комиком Борисом Вяткиным. Вяткин был прекрасным комиком, исключительно пародировал танцы, в каждой его шутке – издевка над врагом. Однажды он стоял на голове, давали представление на поле аэродрома. Вяткин кричит:
-Зачем ваши зенитки такой шум поднимают? Я же со страху могу на ноги упасть!
Объявили тревогу, представление прекратили, на поле никого не осталось. И начался такой ад! «Юнкерсы» воют, зенитки лают, пулеметы стрекочут, самолеты в воздухе взрываются. А артисты в сарай спрятались, а он без крыши. Кто-то в перелесок из наших артистов убежал, там спрятался. А Володя Гурский забрался под котел из-под каши. Потом он с себя кашу слизывал, мы смеялись. А до этого не до смеха было.
…9 мая встретил в Сталинабаде. Такая радость, такое счастье нас охватило! Танцы начались, акробатические номера, жонглирование – кто что мог! Это было прекрасно!

Конец третьей части

Автор: Зинаида Маркина