Эту репризу Олег Константинович показывает уже десятки лет. И зритель в восторге!

- Почему юрта? Обычная гримерка... - Попов часто пользуется этим приемом. Как будто не слышит. Получается смешно. - Знаешь, почему я согласился говорить? - Клоун опускает голову и смотрит на свои красные носки и забавно короткие брюки. - В начале 50-х меня из циркового отчислили. Сказали, реприза у меня космополитичная. Так я написал письмо в «Комсомолку». Его напечатали, мне придумали номер-говно и восстановили!

А так бы не стал с тобой говорить.

- Не любите интервью давать?

- Постоянно даю! Во, смотри!

Олег Попов копается под клетчатым пальто и достает местную газету. Тут интервью с ним на полосу. По-немецки, конечно.

- Они меня все про политику пытают. А я говорю: нет. Не буду про политику. Только про цирк.

- Вы же в России не были с 1991 года...

- Но телевизор смотрю! У меня дома «тарелка». Все наши каналы. И все их каналы. Все смотрю, вот и знаю, как на самом деле.

- И кто больше врет?

- Ха... Да все, похоже...

Переломным для клоуна стал 1991 год. Его вместе с труппой бросил в Германии аргентинский импресарио.

- Ему все было позволено, - возмущается Попов. - Он же в партии был!

«Партиец» сбежал со всеми деньгами. Об этом как раз голландцы и проведали. Предложили контракт Попову. Через месяц. Возвращаться в Россию артист не стал.

- Всю жизнь на старость копил. Все деньги сгорели. А еще там эта - ГКЧП, что ли. 20 000 наручников приготовила. На меня хватило бы.

Месяц до начала жизни бродячего комедианта Олег Константинович прожил у своей новой любви Габриэль. Романтическая история знакомства, видимо, рассказана им многократно и отскакивает от зубов.

- Выступление. Она в проходе стоит. Я ей стул сказал из моей гримерки принести. После спектакля она пришла меня благодарить, а я телефон попросил. Неожиданно решился, это не в моем стиле. Других знакомых-то не было, и когда нас кинули, ей позвонил. Нет проблем, говорит, живи у меня.

Попов в 60 лет обрел новое государство, совсем другой цирк и новую супругу. На 31 год моложе себя.

Габриэль из небогатой семьи. Работала в аптеке. Сейчас она ассистирует мужу. И даже выступает с крысами. У них свой дом в городишке под Нюрнбергом.

- Родня ее меня приняла... Ну не очень хорошо, - признается Попов. - Такая разница в возрасте все-таки. Потом смирились все. Понравился... Семья для меня - это очень важно. Если в семье хорошо, все хорошо...

Звучит музыка, закончился антракт. Попов резко поднимает голову, как будто вспомнил что-то важное:

- Беги, беги на трибуну! Тигров смотреть!

Срываюсь, смотрю. Блин, какие тигры? Что я, тигров не видел? Но для Попова цирк - сказка, а тигры - ее основная часть.

Возвращаюсь. Попов сидит на диване и устало смотрит в одну точку. Рядом в такой же позе его помощник Владимир. Их взгляды не пересекаются. Они вместе с 1980 года. Владимир из Херсона. Говорит, больше никуда уже не устроится.

Олег Константинович поднимает голову:

- Давай завтра, а? Ночевать-то есть где?

Попов на правах пожилого человека и мэтра размещается в гостиницах. Но живет чаще всего все равно в своем автобусе. Он всегда в цирке. Утром застаю его в той же позе на том же диване. Только вместо красных несоразмерных башмаков - черные туфли. Поверх красных же сценических носков.

К российскому цирку и нашему государству это шапито вроде бы отношения не имеет. Но люди приходят посмотреть на Олега Попова и уверены, что это официальные гастроли.

- Такая нагрузка, зачем она вам?

- Так, если ничего не делать, помрешь скорее.

- Но ведь уровень шапито явно не по вашим регалиям?

- А ты посмотри, как меня встречают! Свет гаснет, не видно еще ничего, а уже овации. Да и тяжеловато уже что-то другое делать. Был бы полтинник - можно было бы... Сейчас поздно. Директором я быть не хочу. Разве что худруком, режиссером. Это интересно.

- А в этом цирке не вы режиссер?

- Не-а... Зачем мне это?

- Мне кажется, что за один-два концерта в Москве получите больше, чем этот ваш безумный сезон в шапито...

- Понимаю! Знаю! Но не вернусь! Эти деньги кто понесет? Пенсионеры? А потом они голодать будут месяц? Нет, так не пойдет. Я бы и за копейки выступил. Но мне обидно.

- Да есть деньги у людей, никого вы не ограбите.

- Не знаю, может, я слишком честный, но не хочу. Обидно. Я вернусь, когда Путин скажет: возвращайтесь. Вот вам достойная пенсия. Достойная! Только не будет этого никогда...

Во всем партия виновата

У Олега Константиновича длинный список обид:

- Вот почему я, человек, который всю жизнь прославлял Москву, рекламировал ее, до сих пор не почетный гражданин Москвы? Отвечу. Никулин дружил с Лужковым и что-нибудь про меня да нашептал. Зависть - такая штука... Мне всегда завидовали. Один артист срывал мои плакаты и ногами топтал. А все почему? Потому что в партию я не вступил. Отсюда все и пошло.

- Неужели так тяжело было в партию вступить?

- Легко! Постоянно звали. Только у меня отец в тюрьме умер. И я до сих пор не знаю почему. Ты спроси у директора Второго часового завода, может, у него есть какие документы. Там странная история: якобы отец какие-то часы для Сталина испортил. Очень я хочу знать, что там на самом деле.

- Что у вас не срослось с Никулиным?

- Он же партийный! - Олег Константинович произносит это слово как приговор. - Ему все двери были открыты. А в цирке куда больше него разбираюсь. Я все здесь знаю! У меня опыт какой... Но без партийности никуда... Вот ему все и доставалось.

- Так ведь партии нет уже почти двадцать лет.

- Ну... А с цирком все равно плохо. Почему на Цветном никулинский сын? В Росгосцирке друг мой руководит - Мстислав Запашный. А все равно все так... Раньше школа была, как в балете. Вот мы и были в мире на первом месте. Сейчас нет школы. Я вот в Льеже был. Там цирковое училище. Смотрю, по коридорам ходит странная такая молодежь бандитского вида. Неужели студенты? Не-а! Оказывается, они уличных музыкантов, циркачей собирают и бесплатно ставят им номера! Представляешь! Вот у них и будет цирк. Потому что есть школы и желание.

- А у нас по ТВ сейчас все смотрят проект «Цирк со звездами». В никулинском, ой, простите, в Цирке на Цветном...

- А я смотрел. Отличный проект. Главное, что он цирк рекламирует.

- Вам часто в жизни гадости делали?

- Было. В 1981-м мне вручали в Монте-Карло «Золотого клоуна». Самая престижная в нашем ремесле награда. А тут, как назло, наши ввели в Польше военное положение. А оркестр на манеже - одни поляки. Ох уж они мне сыграли! Все, что можно было, напутали. Но я справился! Нам вообще везло... Когда Кеннеди убили, я в Америке был. Все говорили, что его русские убили, а нам шифроваться приходилось. А во время Карибского кризиса я как раз на Кубе выступал...

- Когда вы остались, получается, все связи оборвались?

- Нет-нет! Друзья остались. Родственники. Внук у меня в Москве, правнук. Дочка Ольга под Франкфуртом живет. Правда, друзья многие умерли уже. Возраст, сам понимаешь...

- Вы работаете буквально на износ! Но хотя бы чувствуете себя обеспеченным человеком?

- Это не работа для меня, а удовольствие. А деньги... Скажем так, когда я в магазин захожу, то на цены не смотрю. Выбираю сразу чего хочется. Вот и суди, обеспечен я или нет... Правда, я только о продуктовых магазинах. У нас с Габи дом свой, машина... Только, знаешь, хожу по магазину и ничего не хочу. Может, зажрался, а может, правда раньше все вкуснее было...

Я же не контра!

Олег Попов - как герой сказки об остановившемся времени. Он не был в России уже много лет и никак не хочет признать, что там все могло измениться. Он говорит о пенсии, а сам едва ли представляет, какой она может быть. Великий артист законсервировал себя в своем шапито, ему достаточно этих денег и этой публики. А Россия? На Россию он обижен и, кажется, немного ее побаивается. Впрочем, и Германия ему совсем не родная. От российского гражданства он не собирается отказываться.

- Понимаешь, язык я так и не выучил. Так, что-то знаю на бытовом уровне. Стыдно, конечно, немного. Я же гость тут. Надо уважать страну, где ты гостишь.

- У вашего поколения, наверное, особое отношение к немцам.

- Ну, конечно, я же голодал из-за них. Друзей терял, знакомых. Такого натерпелись... Такое не забывается. И они помнят.

- Я слышал, вы книгу собираетесь писать.

- Ну собираюсь. Вот полгода у меня гастроли, потом полгода отдыхаю. Тогда и напишу. Иногда сажусь, набрасываю что-то.

- На компьютере?

- Нет, конечно. От руки. Я все сам привык руками делать. Я же слесарь. И всегда все для своих номеров делал сам. Никто тебе ничего не сделает так, как сам. У меня дома мастерская хорошая. Я люблю работать, придумывать что-то новое. Вот новую репризу сейчас готовлю. Видишь дерево?

Среди завалов костюмов и разного реквизита под тряпочкой в веселых цветочках - искусственная пальма.

- Даже лучше, чем «Лучик» будет. Про экологию. Сильная штука.

- Говорят, если человек пропадает, значит, запил. Как у вас с этим делом?

- Раньше выпивал, было дело. Но я же с проволокой работал, в номерах с акробатикой. Ну и рухнул однажды... Обошлось ушибами и вывихами, но с тех пор ни-ни. На работе. Дома-то другое дело, если в компании.

- Вы только не обижайтесь, но для меня вы всегда были странным клоуном... Ну не чувствовалось, что для вас главное - насмешить...

- Ну да. Насмешить можно по-разному. Публике иногда достаточно палец показать. Или пукнуть на арене. Мне кажется, в каждой репризе должна быть мысль, пусть и не слишком глубокая. Эмоция нужна.

- Олег Константинович, мое поколение вас помнит прекрасно. Хотя многие думают, что вас нет уже... Но молодые-то даже не знают... Обидно же.

- А мне! Мне как обидно! Не хочу жаловаться, не хочу, чтобы кто-то подумал, что я прошу чего-то. Но у меня и досада, и обида вот тут сидят. Я русский и русским помру. И много для своей страны сделал. А они... Сбережения сгорели, остались ордена - три Красного Знамени и один Ленина - да вот такая пачка грамот. Ну и кому все это нужно? Спасибо Путину, поздравил меня с 70-летием. Думаю, это хороший знак. Многие поняли, что что-то меняется в стране...

- Вы голосовать-то ходили?

- Нет. Но мне, кстати, и Медведев нравится. Хорошо, что молодой, что по стране ездит. Многое видит, наверное. Пусть только цены на хлеб не поднимает и пенсии нормальные сделает. О матерях же надо заботиться. Это же святое... Согласен? Тьфу ты, вот почитает кто, скажет, контра какая-то рассуждает. А мы же за свою родину переживаем, правда? Мы же русские, да?

Я согласно киваю.

- А знаешь, чем русские отличаются от немцев?

Олег Попов вскакивает, убегает за ширму, где стоят кровати, возвращается с бутылочками яблочной водки.

- За вас, - говорю.

- Нет. За встречу, за Россию.

Мы долго прощались. И я все пытался в голове оправдать этот добровольный поповский исход. Рабство. Побег... Как угодно назовите. Ну неправильно это! Все равно что Мадонна бы ездила в чес по России с группой «Корни»...

Может, думаю, это и есть великая мечта артиста - шапито, средневековье, возвращение к истокам... Попов сам эту красивую теорию громит:

- Цирк везде одинаковый. Что шапито, что стационарный...

Может, дело в гордости? Конечно. В страхе перед новой Россией? Не без этого, похоже... Но потом чувства обиды, досады и раздражения как-то сами ушли. И кошки перестали скрести на сердце... Наоборот. От осознания того, что где-то в немецкой глуши каждый вечер кумир детства собирает в корзинку свой знаменитый лучик, как-то тепло становится. Будь он, этот лучик, рядом, может, мы его и замечать бы перестали. А так вспомнишь, и хорошо...

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Олег Константинович Попов. Родился 31 июля 1930 в д. Вырубово Московской области.

Народный артист СССР. Клоун.

Самые знаменитые репризы - «Лучик», «Повар», «Свисток».

Обладатель приза «Золотой клоун». Кавалер нескольких орденов, в том числе ордена Ленина.