Еду на маршрутном такси в Нес-Циону к другу моей покойной мамы. Настроение прекрасное. Рядом со мной сидит немолодой, темнокожий израильтянин и пытается говорить со мной на иврите. Не хочу, но говорю: хороший урок для тех, кто не слишком дружит с ивритом.
Постепенно наша маршрутка заселяется народом. Сзади меня сидит молодая блондинка, модно одетая женщина, видимо, из наших , русскоговорящих. Она грызет яблоко и смотрит в окно, улыбаясь. Наверно, думает о чем-то приятном. Мой приветливый сосед вскоре вышел, рядом уселась пожилая женщина с огромной сумкой, достала булку с начинкой и начала жевать. Я отвернулась к окну. В моей голове сразу возникла мысль: моей мамы нет уже 40 лет, а человек, который когда-то был влюблен в нее, умолял меня приехать к нему. Значит, до сих пор вспоминает мамочку, а любовь к ней распространяется на меня, ее дочь. Как это приятно, в этом жестоком мире люди часто родных забывают. Моя соседка, наконец, перестала жевать и уснула. Я огляделась. В микроавтобусе оставалось только одно свободное место рядом с молодой белокурой женщиной.
Вдруг я увидела голосующего религиозного мужчину в костюме времен великого Шолома – Алейхема. Он, вероятно, очень спешил, лицо его было взволнованным. Казалось, что от того, уедет он или нет, зависит его судьба. Автобус притормозил.
Человек спросил, есть ли для него место. Водитель указал на место рядом с белокурой. Религиозный пулей выскочил из автобуса и пошел прочь.
Только потом я узнала, что он не имеет права сидеть рядом с женщиной. Эта дикость меня поразила, я долго смеялась.
Что ж, у каждого свои правила игры, не так ли?
18 апреля 2008 Зинаида Маркина