Прикинь, Витек, пишу тебе из Израиля. Страна ништяк, но не Европа. Море плещет, солнце хлещет, то есть светит…тепло, как в Сочи. А душа тоскует по тебе, Витек.
Уже пашу, Витек, прикинь! Не, Витек, не по спецухе, кому здесь шапцы нужны, только панамки, а я - скорняк, как ты знаешь, мехов навез! Всю страну можно было в меховые шапцы разодеть. Раздариваю потихоньку, прикинь, Витек, покупать не хотят. Два соболя и одна куница съедены заживо. Молью, Витек, ею самой.
Работа моя называется красиво: садовник. А по сути – хрень обычная, улочки мету метелочкой, да и совочком гОвны собачьи собираю. Старожилы хвастаются, что говна на всю жизнь нахлебались, придется и мою долю слопать. Прикинь. Зато жилетик дают апельсинового цвета, меня за километр видно. Как генерала на параде.
Бабы, прикинь, Витек, туточки разные. Одни в шляпках, другие на башке невесть что таскают, даже в жару в чулках парятся. Их называют датики, они веруют в бога, говорят. Не верь им, витек, это треп! Ханжи, от хорошего мужика не отказались бы. А рожают! Как наша Мурка, не успевают, прикинь Витек, даже оправиться, и снова… Просто инкубаторы, а не тетки. А девки малые в длинных юбках ходят, прикинь, как монашки. Не, Витек, эти бабы у меня никаких желаний не вызывают, разве хочу понять, есть ли у них под юбкой нижнее белье. Думаю, есть.
Не, Витек, не думай и другие бабы есть. Брюхо голое, лифет на виду, сосочки торчат, даже задница почти до дырки открыта, все вижу, где, че находится. Только и эти не впечатляют, прикинь, Витек, ничего в них хорошего нет: что надо закрыть, у них открыто, а что надо открыть…сам понимаешь, Витек. Открыть открыли, а там чистый целлюлит. Корка апельсиновая, значит. Говорят, что у мужиков такого не бывает, и то хорошо. Повезло нам, Витек.
Прикинь, Витек, а сколько жрут! Просто национальное бедствие. Ожирели так, что уже в детсаду надо на диету садиться. Но они не садятся, а жрут дальше и жрут, потом им на желудок надевают кольцо, чтоб жрачка не влазила, так они жрут масло кусками и даже сало, когда раввин не видит. Свинушка в Израиле не в почете, некошерная, пока не знаю, как тебе это объяснить.
Че еще? Купаюсь, Витек, купаюсь, но море шелопутное, неуравновешенное, как Павка-алкаш. Не поймешь, чего хочет, бушует часто, волнами бросается и в песке ямы. По пьянке тут не накупаешься, сразу на небо попасть можно. Прикинь, Витек, я не спешу, мне здесь хорошо.
Денег, Витек, хватает, хотел бы больше, чай, в загранке живу, почему душу-то не потешить? Но…коплю понемногу. Приеду, Машку с собой заберу, женюсь. Она – баба хозяйственная, прижимистая, трудяга, вдвоем, прикинь Витек, легче будет. И на баб не надо будет тратиться, своя рядом под бочком. И не какая-нибудь целлюлитная, а крепкая и здоровая. Вот так, Витек. Приеду следующим летом, ты уж самогонки нагони побольше, свадьбу справлять будем. Понял, Витек?
Ты , это…проследи за Машкой, чтоб ни-ни….сам понимаешь. Ну, пока. Жду ответа, твой друг Ефимка, а тут Хаим, внук еврея из местечка Тупички и хохлушки из бывших. А еще у меня в родне молдаванин, удмурт, русский и старовер, тоже русский. Так что замешан я крепко, кровей во мне, как сельдей в бочке, чуешь. Витек? Здорово? Ну, все, все. Я уже по-еврейски начал: говорю, что заканчиваю писать, прикинь, Витек, а сам продолжаю. Израиль на меня действует. Дедушкина историческая родина, значит.
22 июня 2008 Зинаида Маркина