Дарья Донцова утверждает: упорные слухи о том, что на нее работают литературные "негры", неверны. У писательницы есть рукописные оригиналы всех тридцати девяти опубликованных романов

По данным Книжной палаты, Дарья Донцова - самый читаемый в России автор. Двадцать два миллиона экземпляров изданных и проданных книг обеспечили ей место на "Площади звезд" современных писателей, открывшейся недавно на Страстном бульваре. Рядом только Маринина, отставшая от лидера на четыре миллиона томов.

- Вы не расистка, Дарья? К неграм как относитесь?

- Странный вопрос! Негр он и есть негр. А что?

- В газетах писали, будто на собственном юбилее вы танцевали сразу с двумя. Негры были всамделишные или литературные?

- Тогда уж не с двумя, а с четырьмя. Негры были самые что ни на есть настоящие. После того как меня поцеловал двухсотый гость, я поняла: больше не могу стоять на шпильках - хлопнула сто граммов коньяка и пошла плясать. А к литературным "неграм" отношусь положительно. Книги моего хорошего знакомого, пишущего за "чужого" дядю, постоянно занимают первые места в рейтингах. Стоит же поставить на обложке собственное имя - сразу терпит фиаско. Судьба такая. В литературном "негре" нет ничего плохого. В конечном итоге должен быть доволен читатель.

- Этот знакомый и вам помогает удерживать лидерство?

- Покажу вам то, чем многие писатели похвастаться не могут, - рукопись. Хотя как-то ко мне пришел дядечка, который, посмотрев на исписанные моей рукой листы бумаги, сказал: "Понял! Тебе диктуют, а ты переписываешь". Принял меня за полную дуру!..

- Но вам предлагали рабов?

- Повторяю, я пишу сама. Проблем пока с этим нет. И в издательстве знают: Донцова еще лет пятнадцать будет стабильно работать. У них лежит перспективный план.

- На девятьсот книжек, как вы однажды пообещали?

- Мировой рекорд плодовитости пока принадлежит американке Барбаре Картленд, которая написала свыше восьмисот романов.

- Почему бы россиянке ее не переплюнуть?

- Во всяком случае пятьдесят две заявки на пять ближайших лет уже составлены. Значит, это время проживем без "негров".

- Сколько страниц в день выдаете на-гора?

- Минимум двадцать, могу и сорок. Однажды написала девяносто две, очень устала, поняла, что не надо так усердствовать.

- Принято считать, что конвейерная работа - низкооплачиваемая и непрофессиональная.

- Деньги и известность достаются только тем, кто умеет трудиться. Если бы Галина Уланова не стояла по десять часов у станка, не стала бы великой. А на эстраду взгляните: люди, не обладавшие большим талантом и стартовым капиталом, поют и собирают полные залы. Все это благодаря тупому упорству. Валентина Катаева как-то раз спросили, что главное для писателя, и он ответил: "Чугунная задница". Сто лет не бывала в Доме литераторов, а тут заглянула и в буфете встретила знакомых, которые все так же рассуждают о гениальных книгах, которые когда-нибудь напишут. Мой муж называет их "людьми свистка": весь пар уходит в свисток. В конвейере нет ничего плохого: с него сходят замечательные машины. Типа "Мерседесов".

- Но вам приходилось отлаживать собственное производство - рукопись перелицовывать?

- Первые шесть книжек радикально переделаны по указке редакторов, меня учили писать.

- Было ради чего следовать чужой указке?

- А издатели ни разу не посоветовали ничего плохого. Они решают за меня все проблемы - со съемками телесериала, с режиссером, с журналистами, печатающими интервью, которые я не давала. Ни разу меня не обманули, после правки книжки становились только лучше. Однажды я сладострастно описала на двадцати страницах, как можно, потратив тридцать рублей, взорвать автомобиль. Мне предложили это руководство к действию из книги убрать, чтобы не искушать читателя. По этой же причине стала заменять названия лекарств, позволяющих сделать так, чтобы человек ушел от вас живым и здоровым, а ночью умер от сердечного приступа. И названия книг, как правило, плод коллективного творчества. "Гадюка в сиропе" у меня была "Миллионом пластмассовых роз", "Террариум друзей" заменили на "Хобби гадкого утенка". Варианты издателей оказываются лучше. Когда поняла это, перестала мучиться - все равно поменяют.

- Реверансы в сторону Марининой и Поляковой в своих книгах вы тоже делаете по просьбе издательства?

- Они же мои подруги! Дружу с Мариной Анатольевной, Таней Поляковой, Полиной Дашковой, Таней Устиновой. В очень хороших отношениях с Борисом Акуниным. Я старше их по возрасту, но моложе по литературному опыту. Они талантливые люди, читала их, чтобы научиться писать.

- А сейчас что читаете?

- У меня передача на радио "Маяк". И я, несчастная чебурашка, иногда вынуждена читать то, что не хочется. В прямой эфир приходят два гостя - писатели. Надо знать их книги. А как иначе общаться?

- Зачем вам это нужно: радио, книги, которые не хочется читать?

- Я двадцать лет проработала в журналистике. Радиопрограмма для меня как наркотик, драйв... Ухожу с эфира тотально счастливая.

- Попахивает всеядностью от подобной пестроты занятий.

- Если бы была маленьким тухлым белым кроликом, это, допускаю, больше понравилось бы кое-кому. Но ничего не могу поделать - из меня бьет энергия. Глючу радиоприемник, когда прохожу мимо, не ношу часов - они останавливаются. Я же взорвусь, если буду сидеть дома! Мне бы еще телепередачу сделать, чтобы ночью спать спокойно.

- В аннотациях на книги утверждается, что вы всегда рассказываете правдивые истории. Шутка, да?

- Мои книги - это сказки, оттого они так популярны. Вокруг столько жестокого и страшногоЙ Представьте среднестатистическую женщину: с девяти до шести она на нелюбимой работе - так фишка легла. Дома муж-алкоголик или даже такого нет. Зарплата заставляет каждый раз мучительно решать, купить ли ребенку фрукты или же себе бюстгальтер. Добавьте больную маму и сварливую свекровь... Целый день несчастная испытывает отрицательные эмоции, приходит домой, включает телевизор, а там - новости. Можно не пересказывать какие? На другом канале - кровавый телесериал. Нигде нет ощущения хоть чего-нибудь светлого, хорошего, спокойного. Тогда женщина берет сказку и читает. А закрыв книжку, думает: "Господи, у меня тоже, может быть, все будет хорошо".

- Видимо, так же рассуждают те, кто закупает для нашего ТВ мексиканские телесериалы.

- А что в них плохого? Вы когда-нибудь болели, в больнице лежали? Мексиканский сериал очень большое счастье. Для бабушки, лишенной возможности выйти на улицу, для инвалида в коляске, для женщины, которая в силу образования и социального статуса никогда не прочтет Сартра и Камю. Если вы живете в Москве и прочитали сколько-то книг, это не значит, что вам позволительно свысока относиться к этим людям.

- Тем не менее многие ваши читательницы считают нужным сделать оговорку: да, читаю Донцову, хотя стыжусь этого.

- А меня это радует. Я народный писатель, пишу для улицы. Литературу пытаются представить в виде пирамиды. У основания фэнтези, любовный роман, детектив. На вершине, предположим, французская проза. Это неверно. Весь мир давно перестал спорить, нужна ли развлекательная литература, а наши бедные журналисты, не пойму почему (может, в силу советского воспитания?), все время задают одни и те же вопросы. Не будете же вы все время питаться тортом - заработаете панкреатит...

- Что хорошего, когда людей приучают глотать фаст-фуд? Эта пища приводит к ожирению. Доказано на примере Америки.

- Вы не правы, рассуждаете бездоказательно, по принципу: а вот мне кажетсяЙ

- Но вы спуститесь в метро, посмотрите, что потребляют люди. Литературный фаст-фуд.

- Я езжу в метро. Там сложно читать что-то другое.

- Думаете, дома человек откладывает Донцову и берется за Достоевского?

- Люди разные. Одни, придя домой, работают с учебной литературой, другие дочитывают Донцову, третьи предпочитают Вишневецкую. Не знаете такую? А еще радеете за интеллектуальную прозу! (Для тех, кто, как и авторы интервью, не в курсе: Марина Вишневецкая лауреат премий Ивана Петровича Белкина и Аполлона Григорьева. - "Итоги".) Мы долго жили в обществе, где выбор сводился к колбасе по два двадцать и два девяносто да паре писателей. У человека должен оставаться выбор. Находясь в больнице, где плохо, тяжело и больно, не станешь читать "Смерть Ивана Ильича" или "Один день Ивана Денисовича", зато хорошо пойдут Таня Полякова и Полина Дашкова. Но это не исключает, что вернувшемуся из больницы не захочется другой литературы.

- Подсев на Донцову с Поляковой, человек разучится читать. Или так и не научится...

- Что вы! Тот, кто начал читать, уже не остановится. С Донцовой перейдет на Пушкина. Главное, закрепить привычку держать в руках книгу.

- Выходит, зря смеялись над Америкой и ее комиксами? Мол, мы до такого никогда не опустимся.

- В комиксах не было ничего плохого... Откуда этот комплекс учителя литературы третьего класса? Вам - шашечки или ехать? Помните, был такой анекдот? Девушка останавливает машину, но отказывается в нее садиться, раз нет опознавательного знака такси - шашечек. Вы хотите научить человека читать? Комиксы это и делают - большие, яркие картинки, сопровождаемые лаконичной информацией.

- Претендуете на роль учителя? Старших классов?

- Нет, это не моя задача.

- А какая ваша?

- Развлечь человека, дать ему отдохнуть, помочь понять, что в жизни все не так уж плохо и из безвыходного положения есть выход.

- Если ваши книги востребованы людьми, которым плохо, выходит, вас перестанут читать, когда всем станет хорошо?

- Всегда найдется тот, кому не очень хорошо. Но если меня когда-нибудь забудут, значит, я выполнила задачу.

- Как скоро это случится?

- На недавней книжной ярмарке выяснила, что самому маленькому моему читателю восемь лет, а самому пожилому девяносто два. Новое поколение поклонников растет...

- Вам приходится заставлять себя писать?

- Это удовольствие! Если сочинительство в тягость, столько не напишешь.

- "Я не способная и талантливая, а просто жадная" - ваши слова?

- Да, жадная. Но не до такой степени, чтобы убиваться из-за денег. Слишком люблю себя.

- Вам удалось объяснить себе, столь горячо любимой, причину популярности Дарьи Донцовой?

- В моих книгах нет зла.

- Ничего себе! Сплошные криминальные трупы.

- Вы "Трех мушкетеров" читали? Там убили восемнадцать гвардейцев кардинала. Вам их жалко? Это мой ответ на ваш вопрос. Моей героиней движет добро, у нее замечательная семья, чем сейчас не все могут похвастаться. Одна из моих читательниц сказала, что в романах Донцовой создан мир, в котором хочется жить. Я заместитель семьи для тех, у кого личные проблемы. После моей книжки не возникает желания прыгнуть с седьмого этажа.

- Когда человеку восемь лет и мама читает ему сказку на ночь, он верит, что утром все будет хорошо. Но когда ему тридцать, он знает: ничего не изменится. Ни утром, ни завтра.

- Значит, такой человек не моя целевая аудитория. У многих внутри живет вера: все получится. Передачи на радио заканчиваю словами: "Все будет хорошо. Я вас люблю. Дарья Донцова". Но сделать, чтобы так и было, не могу. Это безумно обидно.

- Жизнь и карьера Дарьи Донцовой очень напоминают спланированную PR-кампанию. Даже история вашей страшной болезни похожа на сказку с хорошим концом.

- Кофточку снять? Лифчик расстегнуть? Могу! Мне не слабо. Однажды разделась в телеэфире, когда мне задали подобный вопрос. Никогда не делала PR на своей онкологии. У меня отрезаны грудь и... весь нижний этаж. Восемнадцать химиотерапий, шестой год сижу на гормонах. Наша советская женщина, узнав, что у нее рак груди, первым делом накрывается одеялом и думает: я неполноценная, пора умирать. И тут появляюсь я, непохожая на калеку, и говорю: знаешь, киса, у меня было то же самое. Я что, инвалидка? Рак победим, волосы и ногти отрастут. Надо только в это верить. Я уже привыкла к обвинениям журналистов: вы не сами пишете, ваши книги - дрянь. Популярная газета написала: Донцовой вообще нет, а есть старый, толстый и лысый дядечка, маскирующийся фотографией какой-то женщины. Я позвонила редактору и сказала: "Пусть я толстая и лысая, но мужчиной не была никогда!"

- Видите взаимосвязь между творчеством и вашим чудесным исцелением?

- Через полгода после операции от лечащего врача узнала, что из пяти девочек в нашей палате выжила я одна. У меня случилась истерика. Ехала домой и думала: ведь это не зря. Почему они умерли, хотя болели раком в легкой стадии, а я, более тяжелая, осталась? И поняла: существует Нечто. Оно оставило меня, чтобы я приносила людям радость. Как только перестану это делать, это Нечто уберет меня, как компьютерный отработанный персонаж.

- Не стучите по дереву, не сплевываете через плечо? Верите, что уже "запрограммированы" на много лет вперед?

- Да. Лет до ста четырех. Есть внутреннее ощущение. И оно меня не обманывает.

- Что может вас остановить?

- Только если убьют. Если меня парализует, буду сидеть в кресле и писать. Если отвалится правая рука, научусь управляться левой. Откажут обе, буду наговаривать в микрофон. Если и этого лишусь, подрулю в кресле к окну и прыгну с пятнадцатого этажа. Значит, сделала все, что могла...