Министра иностранных дел Израиля Ципи Ливни нельзя назвать человеком, вызывающим искреннюю симпатию. Она слишком нацелена на решение задач, чтобы обращать внимание на мелочи, которые это решение не приближают. Разумеется, она может проявить такт и внимание, перенеся встречу с важным дипломатом, уставшим от долгого перелета, из неудобного и душного кабинета в министерстве иностранных дел в уютный ресторан на берегу Средиземного моря. Но телохранитель, охранявший ее 24 часа в сутки семь дней в неделю в течение целого года, готовый защитить Ливни даже ценой своей жизни, совершенно случайно выяснил, что она не знает его имени и вообще не очень хорошо представляет себе, как он выглядит. Его имя и внешность никак не приближали ее к главной цели — достижению мирного соглашения с Сирией и палестинцами. И тем не менее она едва ли не самый популярный и уважаемый политик Израиля. У нее есть качество, о котором другие могут только мечтать,— репутация честного и чистого политика. Говорят, даже встречаясь со своими самыми близкими друзьями в ресторане или кафе, она всегда сама платит за себя, даже если это всего лишь стакан минеральной воды или чашка кофе. В Израиле, где обвинения в коррупции преследовали даже куда более знаменитых и заслуженных политиков — от Ицхака Рабина до Ариэля Шарона, честность, похоже, стала главным качеством, которое избиратели искали в политике. Путь даже в таком молодом и относительно неопытном, как Ципи Ливни.

Дочь террористов

Ципора Малка Ливни родилась в Тель-Авиве 8 июля 1958 года. Ее родители, как она позже вспоминала, познакомились в поезде. Они не были пассажирами, они его грабили. Эйтан Ливни, польский иммигрант, был к тому времени одной из ключевых фигур в радикальной подпольной организации "Иргун цвай леуми" (Национальная военная организация), действовавшей на территории Палестины с 1931 по 1948 год. "Иргун" вел борьбу и с арабами, и с британскими властями в Палестине (до 1948 года Палестина была подмандатной территорией Британии). Наибольшую славу организации принес устроенный ее боевиками кровавый теракт — взрыв в 1946 году иерусалимской гостиницы "Царь Давид", в которой располагалась штаб-квартира британских властей в Палестине. Тогда погиб 91 человек.

Ни Эйтан Ливни, ни его жена Сара, с которой он познакомился во время ограбления британского почтового поезда, к теракту не имели никакого отношения — к тому времени они уже несколько месяцев находились в британской тюрьме. Однако это не слишком помогло их дочери. После обретения независимости и в течение довольно долгого времени активисты "Иргуна" были если не париями, то уж точно не самыми популярными людьми в Израиле. Первые три десятилетия Израиля прошли под гегемонией исторических противников "Иргуна" — Партии труда и боевой организации "Хагана" ("Защита"). Руководитель "Иргуна" Менахем Бегин и его соратники впервые пришли к власти лишь в 1977 году.

Ципи Ливни была настоящей дочерью своих родителей, очевидно верившей и в идею "великого Израиля", и в особую историческую роль, которую сыграл "Иргун". Как вспоминали позже ее одноклассники, Ципи не стала отличницей в школе в первую очередь потому, что уж слишком часто и открыто вступала в конфликт с учителями, которые, по ее мнению, замалчивали роль "Иргуна" и преувеличивали роль "Хаганы" в создании Государства Израиль. Она была лично знакома с Бегином (ее родители были его ближайшими друзьями), что также не прибавляло ей популярности ни среди одноклассников, ни у учителей.

Агентесса, адвокатесса

Окончив школу, Ципи отслужила в армии и некоторое время работала официанткой в одном из ресторанов в Эйлате. Там ее и встретила школьная подруга, предложившая Ципи работу в израильской разведке. О своей работе в "Моссаде" Ципи Ливни старается не говорить. "Я научилась там многому, чему не могу найти применения в жизни",— ответила она как-то на вопрос о том, что ей дала работа в разведке. В одной из британских газет этим летом появилась весьма подробная заметка о годах, проведенных Ливни в Париже по заданию "Моссада". Из заметки следовало, что Ливни была едва ли не главной агентессой израильской разведки в столице Франции, где занималась выслеживанием палестинских террористов. Те, кто знает Ливни, говорят, что правда куда прозаичнее. Она на самом деле несколько лет провела в Париже, но до Джеймса Бонда ей было далеко. Она жила на конспиративной квартире в центре Парижа, и в ее задачи входило поддерживать в этой квартире чистоту и порядок, а в глазах соседей создавать впечатление, что квартира эта самая обыкновенная, ничем не отличающаяся от других. "Она не была ни резидентом, ни даже связной. Она просто играла роль обыкновенной квартиросъемщицы",— говорит о ней один из бывших сотрудников "Моссада".

На разведку Ливни проработала четыре года. Еще во время службы в "Моссаде" она познакомилась со своим будущим мужем Нафтали Спитцером. Выбирая между продолжением карьеры и замужеством, Ливни не колебалась ни секунды и покинула разведку. Без отрыва от семьи она окончила юрфак университета Бар-Илан. Ее карьера юриста была вполне успешной, и, кажется, ничто не предвещало превращения Ливни в политика, если бы не исторические Соглашения Осло между Израилем и ООП, подписанные в 1993 году, признавшие право палестинцев на независимое государство. Ливни, дочь борцов за "великий Израиль", еще девочкой бегавшая на демонстрации протеста против "челночной дипломатии" Киссинджера, была возмущена. Для нее соглашения означали предательство интересов Израиля. Она стала активисткой "Ликуда" — блока, созданного другом ее родителей лидером "Иргуна" Менахемом Бегином. В 1999 году она была избрана в кнессет от блока "Ликуд", а через два года, после того как лидер партии Ариэль Шарон стал премьер-министром страны, получила свой первый министерский портфель, став министром по делам регионального сотрудничества.

Приемная дочь Шарона

Приход Ливни в политику был поздним, однако политическую карьеру она сделала очень быстро. В этом ей помог Ариэль Шарон, уважавший ее родителей. "Она была его протеже, его приемной дочерью",— позже вспоминал один из коллег Ливни по кнессету. Для самой Ливни встреча с Шароном в 2001 году стала поворотной. Никто (кроме родителей, разумеется) не повлиял на ее взгляды так сильно, как Шарон. Именно под его влиянием она пересмотрела свои взгляды на "великий Израиль". В то время Израиль сотрясало очередное палестинское восстание. Однако, как теперь говорят, даже не беспрерывные теракты заставили ее взглянуть по-иному на идею "великого Израиля". Как члену кабинета министров, ей на стол ложились выкладки демографов, которые говорили о постоянном сокращении еврейского населения на территории Израиля (и оккупированных территорий) на фоне постоянного прироста арабского населения. "Великий Израиль", включавший Газу и Западный берег, стремительно двигался к тому, чтобы арабы начали составлять в нем большинство.

"Мне больно расставаться с мечтой о великом Израиле,— заявила она тогда в одном из публичных выступлений.— Я росла с мечтой о великом еврейском демократическом государстве на земле Израиля". Но, сказала она, очевидно, что первые две части этой мечты — еврейское и демократическое государство — оказались бы в смертельной опасности в случае, если бы Израиль продолжал управлять миллионами человек на палестинских территориях. Два государства стали необходимостью. Не только для палестинцев, но и для Израиля.

Тех же самых взглядов придерживался и Ариэль Шарон, начавший активно добиваться от собственной партии поддержки в вопросе о добровольном уходе с оккупированных территорий. Не получив этой поддержки, в ноябре 2005 года он вышел из партии и создал новую — "Кадиму". Ципи Ливни была одной из первых, кто ушел вслед за Шароном. В январе 2006 года она получила пост министра иностранных дел.

Борец с премьером

В 2006 году после перенесенного инсульта Ариэль Шарон впал в кому. Новым премьер-министром страны стал его старый соратник Эхуд Ольмерт. Долгое время они мирно сосуществовали друг с другом. Более того, именно на время премьерства Ольмерта пришлась самая грандиозная дипломатическая победа Ципи Ливни — прорыв на переговорах с палестинцами. Однако личные отношения Ливни и Ольмерта быстро испортились. Сначала министр иностранных дел была фактически отстранена от принятия решений во время неудачной для Израиля войны в Ливане. Уже тогда она заговорила о необходимости отставки премьера. А когда Ольмерта обвинили в коррупции (он якобы потратил на себя лично несколько сотен тысяч долларов, которые получил на предвыборную кампанию), Ливни встала во главе тех сил, которые объявили Ольмерту войну не на жизнь, а на смерть. Она не ушла в отставку и не покинула партию. Она начала войну за очищение "Кадимы" от коррупции. Она открыто заявила о готовности стать следующим лидером партии и премьер-министром. Если бы на ее месте оказался кто-то другой, его бы тут же обвинили в элементарном подсиживании премьера. Однако никто, даже, похоже, сам Ольмерт, не усомнился в том, что менее всего Ливни движут корыстные интересы. Когда она заявила, что ей в работе на посту премьер-министра нравится лишь возможность претворять свои идеи в жизнь, а не прилагающиеся к посту внимание общественности, уважение и почет, ей поверили абсолютно все.

В конце концов, Ольмерт заявил о досрочной отставке с поста лидера партии и о том, что передаст пост премьер-министра новому лидеру, как только тот будет избран. Кроме Ливни, в борьбу за лидерство в партии вступили трое ее коллег по кабинету. Однако серьезной борьбы не получилось. Во всех опросах Ливни как минимум на 10-12% опережала своего ближайшего конкурента министра строительства Шауля Мофаза. И даже когда в конце предвыборной кампании разрыв немного сократился, это уже не могло изменить ситуацию. Для победы на выборах лидера партии в первом туре необходимо было получить более 40% голосов. Ципи Ливни получила 44% голосов, Мофаз, несмотря на весьма предосудительные методы борьбы (в его адрес раздавались обвинения в подкупе избирателей), получил всего на 2% меньше.

АЛЕКСАНДР ИЗЮМОВ