Ноябрьский вечер веял первой прохладой после изнурительного знойного лета. Удобно устроившись у телевизора, включаю любимый канал «Культура, наука, природа». Около двух часов не отрываю взгляд от экрана. «Рабин-Перес» - увлекательный рассказ о двух политиках, чьи пути в исторических условиях становления еврейского государства пересеклись, хотя их прочный союз нельзя назвать дружным из-за разницы в характерах, в политических убеждениях, в стратегии управления государством. Это были скорее два политических соперника. Рабин старше Переса на полтора года. Оба вели борьбу за идеологию и большую правду. Они разительно отличались: Перес – мудрый политик, Рабин – мудрый стратег. Суровые войны требовали точных решений, и, кто знает, как повернулась бы судьба страны, если бы два этих человека поступились бы своей гордостью и нашли общий язык.
К стыду своему интерес к национальной истории пробудился только после приезда в Израиль. Языковый барьер не дает возможности в полной мере окунуться в прошлое, пользуясь первоисточниками. Но есть люди, благодаря которым, знакомлюсь и беседую с неординарными личностями; их откровения, думаю, интересны читателям.
Так две прекрасные женщины – Марина Элиазар и Тамар Фузайлов познакомили меня с Амосом Эраном, чья жизнь тесно переплетается с судьбой Ицхака Рабина.
Речь скорее пойдет о самом Амосе, но его воспоминания об Ицхаке Рабине и подвигли меня на это интервью.
Начну с конца.
В настоящее время Амос Эран – директор нескольких компаний: из них две строительные -«Клаль битухим» и «Делек кидухим». Западнее Ашкелона компания занимается бурением скважин, нашла на морском дне залежи нефти.
- Высота бурильной вышки, - улыбается Амос, - которую притащили из Америки, конкурирует с высотой Эйфелевой башни. Летая на вертолете на объекты, неоднократно садились на ее вершину.
Многие большие электростанции работают на этом топливе. Амос скуп в словах, сдержан, эмоции упрятаны под аскетичной внешностью. Худощавый, поджарый, элегантно моложавый. Его рассказы в большинстве хроникальны. Иногда проявляет едва заметную сентиментальность, когда говорит о близких людях, о музыке.
- Я увлекаюсь театром с детства. Расскажу позже, кто заложил во мне тягу к прекрасному. Вместе со сподвижниками приняли участие в полном восстановлении еврейского театра в Вильно. Лично участвовал в его открытии. Сохраняю фотографию моей мамы – певицы на прощальном концерте перед отъездом в Палестину и афиши 1934 года. Эти афиши мы привезли на открытие театра.
Сегодня – это дом толерантности, с большим концертным залом и музеем литовского еврейства.
В Вильнюсе до войны издавалось 90% всех еврейских книг. Сейчас там осталось всего 5000 евреев. Я горд своей миссией почетного консула Литвы в Израиле.
- Вы упомянули о маме-певице, и мне сразу стало понятно ваше увлечение музыкальной культурой, которое пришло из детства.
- Мои родители из Вильнюса: мама Эмма Таубер была оперной певицей. (В Герцлии в честь нее названа одна из улиц).
В 1934 году постановщик оперы Мордехай Галинский пригласил Эмму на премьеру первой оперы в Израиле. Молодая, красивая, она пела главные партии в операх«Кармен» Бизе, «Самсон и Далила) Сен-Санса.
Несмотря на грандиозный успех, хотела вернуться в родной литовский город.
Но…встретила своего будущего мужа, бизнесмена из Белостока, и судьба была решена. Мама стала израильской примадонной, но часто гастролировала за рубежом.
- При успешных родителях у вас должно было быть безмятежное детство?
- Увы… Его таким назвать нельзя, на него пришлись трудные годы войны за независимость. Родился я в Палестине, и в свидетельстве о рождении записано: палестинец.
Мы жили в Ришон-ле-Ционе. 29 ноября 1947 года приняли постановление о разделе Палестины. Отец мне сказал, что теперь у нас есть своя страна – Израиль. Мне было 10 лет, я радовался со всеми, когда мы всей семьей (еще есть брат Кутиэль Фридман) вышли на улицу. Все веселились, пели, танцевали. Папа сказал, что арабы не любят евреев и не согласны принять Израиль, значит, прольется много еврейской крови.
Через несколько дней в небе появились египетские самолеты и начали бомбить Ришон-ле-Цион. Рядом с нашим домом погибли 11 человек. Это было начало войны. Еще через пару дней привезли тела молодых жителей нашего города, погибших в районе теперешнего Ашдода. Это - выпускники нашей школы. Многие были обезглавлены, со следами пыток. Страшная, незабываемая трагедия.
Хочу сказать, в нашей школе впервые в стране ввели обучение на иврите.
- Я не ослышалась, фамилия вашего брата Фридман?
- Да. Это и моя фамилия. Но, когда я начал работать в Вашингтоне, мне дали три минуты на смену классических еврейских фамилии и имени. Мне нравилось Эран, Амос хорошо сочеталось с ним.
- Как и когда вы попали в Вашингтон?
- Это одна из страниц моей биографии, насыщенная фактами, событиями, интересными встречами. После окончания школы в Ришон-ле- Ционе пять лет служил в армии. Окончил офицерские курсы. В становлении моей личности служба заняла особое место и сыграла важную роль. Потом я продолжил образование, мечтая о своем карьерном росте.
В Еврейском университете в Иерусалиме, позднее – в Тель-Авиве, обучался истории и политологии.
Первую серьезную должность получил в профсоюзах. Набравшись опыта, был удостоен стипендии в Гарвардском университете, после окончания получил диплом по руководству бизнесом.
Тогда в Израиле проходили многочисленные забастовки. Согласно коллективного договора, была заложена база ограничения дикого капитализма, узаконив права трудящихся. Были выработаны условия начисления пенсий и зарплаты.
Мне было 28 лет. Голда Меир, в то время министр иностранных дел, мечтала иметь своего представителя в посольстве Вашингтона, перетянуть американские профсоюзы, которые играли ведущую роль в Америке, на сторону еврейского государства. Она хотела, чтобы мощная держава, управляемая Линдоном Джонсоном, лоббировала политику и интересы Израиля. Я возглавил группу по рабочим вопросам. Помимо всего сказанного, надо было обеспечит алию из СССР (1965-1968). Отвечал за работу с американским конгрессом, выйдя на три основных направления: помощь политическая, военная, экономическая.
Благодаря тесным связям с сенатором Генри Джексоном, конгресс принял закон «Джексон, Веник-закон». Это была открытая угроза Советскому Союзу, объявление эмбарго на экономические отношения (без разрыва политических) в случае запрета на выезд советских евреев в Израиль.
В моем рабочем кабинете в Герцлии до сих пор висит оригинал этого закона, врученный лично Джексоном.
Там – подписи всех проголосовавших сенаторов, а в надписи подчеркнуты мои личные участие и инициатива.
- Служба, служба, ответственная работа. А как же личная жизнь?
- И тут мне повезло. В самом конце армейской службы познакомился с прекрасной девушкой. Она тоже служила в армии. Воспитанная, душевная, откликнулась на мои чувства. 11 августа этого года исполнилось 48 лет, как мы вместе. Вспоминаю нашу свадьбу. Все были в форме, военный ребе совершал обряд под хупой из четырех ружей. Это была любовь с первого взгляда.
Моя жена – учительница, преподавала в начальных классах, в Тель-Авивском университете обучала педагогов Танаху.
- Наконец, мы подошли к самому интересному этапу вашей жизни. Встреча с Ицхаком Рабином, работа с ним в одной команде. Расскажите об этом человеке-легенде, не всеми признаваемом, для вас близким.
- Когда Рабин стал послом Израиля в Америке, я пять лет очень тесно работал с ним. Жена тоже работала атташе по культуре, сотрудничала с еврейскими организациями. Ицхак привез в Израиль министра по труду Джорджа Шульца (впоследствии – министр иностранных дел), многих сенаторов: Теда Кеннеди, Джексона. С Кеннеди чуть не погибли в авиакатастрофе. В Вашингтоне у Рабина были прочные связи с правительством.
Когда у него кончался срок посольской службы, я вместе с ним вернулся в Израиль. Рабин стал министром труда, а после отставки Голды Меир – главой правительства. Я остался в его команде советником и директором администрации. Продолжал заниматься связями с США, Конгрессом, Белым домом, министерством иностранных дел.
Были первые послевоенные годы после войны Судного дня 1974-1977 года. Страна - в депрессии. Уличные забастовщики добились устранения от власти Моше Даяна и Голды Меир из-за поражения в войне.
Рабин заключил соглашение с Египтом, Сирией при содействии США по территориальным вопросам. В 1975 году подписан первый мирный договор с Египтом.
Рабин был убежден, что военная сила – еще не все. Нужны мирные переговоры, это не всех устраивало.
Рабин запомнился, как сильная , одиозная личность, с мощным потенциалом знаний, военной стратегии.
- Живу в Израиле 10 лет. Знаю, как взволновало страну убийство Рабина, и, что бы ни говорили злые языки, насильственная смерть человека, стоявшего у вершины государственной власти – преступление, которому нет оправданий. Хочется узнать правду об Ицхаке Рабине, каким он был, откуда его корни, что произошло в тот роковой день.
- Отец Рабина Нохемья родом из России. Много лет прожил в США, в Израиле был первопроходцем. Мать Роза Коэн представляла в Тель-Авиве интересы рабочих. Ее называли «Красной Розой». Она умерла от рака, когда Ицхаку исполнилось 11 лет. Отец сам вырастил детей, воспитал в уважении друг к другу и скромности. Ицак много и тяжело работал. 28 лет отдал армии. Был зам. командира «Пальмаха», защищал Иерусалим, когда город был в осаде. Освобождал его.
С нарушителями был жесток, с людьми мягок и прямолинеен.
Я проработал с ним бок о бок 20 лет, понимал, что Рабин ненавидит интриги в политике, аферные комбинации. Коалицию называл гоалицией. Он был идеально честен, строг к себе и подчиненным.
Дважды освобождал Иерусалим в 1948 и 167 годах, участвовал в шестидневной войне.
Военный до мозга костей, считал, что мира надо добивать не силой, а мирным путем..
Как глава правительства, сделал все необходимой для заключения мира с Иорданией, провел операции. «Эйтеби».
Его интервью для прессы отличались лаконичностью, в них чувствовался его аналитический ум. В любой ситуации Рабин защищал интересы Израиля.
Под внешней суровостью скрывалась настоящая человечность, отсутствовало равнодушие по отношению к окружающим. В первый срок своего нахождения на высшем посту старался вникнуть во все проблемы: удвоил бюджет, занимался образованием, заселением периферийных городов, мечтая стереть границы между ними. Он был военным новой формации в противовес другим генералам.
Большая часть бюджета выделялась на приобретение самолетов ( стоимость каждого более 100 млн долларов) Рабин задавал своим коллегам неожиданные вопросы:
- Сколько нужно самолетов – 60, 70?
Заставлял делать точные расчеты.
Он обращал внимание на оснащение учебных классов с целью улучшения образования в отдаленных районах, подчеркивая, что сила страны не только в военной мощи.
Его жизнь была яркой, и вмиг оборвалась. Игаль Амир только нажал на курок. Преследования со стороны религиозных фанатов и некоторых политиков создали атмосферу, подготовив своими действиями человека – исполнителя. Три попытки убить Рабина не увенчались успехом. Роковой выстрел прозвучал 4 ноября1993 года. Страна объявила национальный траур, восприняла смерть главы государства, как горе и позор. Наказали только исполнителя, молодого, зазомбированного юношу. Вдохновители и организаторы остались ненаказанными. Для моей семьи и для меня горечь утраты велика. Опускаешь руки перед несправедливостью содеянного.
- Вы общались с Рабином в неформальной обстановке. Кем он был для вас?
- Рабин был сандаком троих моих сыновей. Двоим из них, как главнокомандующий, надевал звезды на погоны по окончании офицерских курсов.
Ихуд, Асаф, Ионатан служили в боевых частях ЦХАЛа, выросли достойными людьми.
- Военными?
- Нет. Ихуд написал книгу, изданную газетой «Идиот Ахронот» о генерале Эзере Герштейне, погибшем в Ливанской войне.
Сегодня завершает работу над докторской диссертацией в Гарварде, в институте Кеннеди. Тема – международная безопасность. Двое других моих сыновей – бизнесмены. Асаф занят развитием сельского хозяйства в Украине.
- Все при деле. В начале нашей беседы вы заговорили о Бахе.
- Да, мама привила мне любовь к классической музыке. Несколько лет опекаю кибуцные и камерные оркестры, где многие музыканты – выходцы из бывшего СССР. Помогаю в создании детских оркестровых школ.
В июле прилетел из Германии. Как всегда, слушали и исполняли Баха.
80 лет гениальный композитор Бах был в забвении. Возродил его музыку Феликс Мендельсон в 1730 году.
Два года назад мы полетели маленькой группой, назвав свой вояж « По следам Баха».
Мы втроем: я, пианистка и органистка побывали в пяти городах. Среди них: Айзенах- родина Баха, Веймер, Лейпциг, где он умер.
В церквях звучала музыка великого композитора. В Лейпциге молодежный хор по воскресеньям исполняет произведения Баха на его могиле.
Наши музыканты тоже внесли свою лепту. Музыка продлевает жизнь.
- Что вы хотите пожелать читателям «Секрета»?
- Сегодняшний день - это наш шанс на продление существования демократического Израиля путем решения еврейско-палестинской проблемы. Исторически сложилось так: два народа, два государства. Если не будет достигнут мир, тогда мечта о существовании Израиля, как еврейского государства будет проблематична по демографической причине.
Может получиться, что через поколение (20лет) арабы превзойдут израильтян по численности (включая Газу и Палестину). Возникает угроза появления палестинского главы правительства. Это нельзя допустить.
Нам нужно сильное, умное, неподкупное правительство, для которого проблемы страны будут важнее собственных амбиций. До выборов Кнессет осталось почти три месяца. В Израиле не должны взрываться автобусы, падать «Кассамы» на наши города, не должны гибнуть дети и внуки.
Если мы добьемся этого, тогда, по словам Исайи, наступит «мир, мир дальнему и ближнему».
- Спасибо за интересную беседу.
Ада Ничпальская