Еду я, значит, назад домой из моей первой ссылки. Лежу на повозке полной сена, растянувшись на спине, всматриваюсь в синее небо и думаю о том, что, если я захочу, то могу построить на речке Барбес водяную мельницу. А пока мы должны пересечь кусок дороги вдоль заграждения церкви. Это стоит мне немалого сердцебиения. Не так из-за жирной собаки попа, как из-за него самого. Для собаки у меня есть заклинание. Когда говорят и повторяют про себя тихо три раза:
- Как Бог пожелает, так и будет! Собака не обращает внимания на то, что еврейский мальчик ходит вокруг ограды церкви. А для самого попа у меня заклинания нет. Поэтому, страх перед ним намного сильнее, чем из-за собаки.
…Когда мы проехали церковь и деревянный мостик, я увидел маму. Она стояла у калитки и вытряхивала одеяла, простыни и подушки. Вен мен дермонт дем малек, кумт дос галех – когда вспоминают ангела, является поп, - протараторила она скороговорку. Этот шкодник опять уже здесь! А когда крестьянин рассказал, как я ходил задом наперед, и что из этого получилось, у нее полились слезы градом.
…Да, кажется, я вспоминал реку Барбес. Это была еще та речка в нашем городе.
Каждую зиму она замерзает, летом – высыхает. Осенью и весной поднимается, надувается и заливает вокруг себя все стежки-дорожки. Если б не деревянный мостик, людям, в том числе и моему отцу (а они работали вдали от дома) пришлось бы сидеть целую неделю дома. На мостике побывал и я, увидев его теперь в другом свете. Я вырвался из маминых рук, съел миску крупяной каши, сидя за некрашеным столом возле лежанки. Сытому опять полезли в голову мысли: если поставить под деревянный мостик дамбу, можно построить водяную мельницу. Надо позвать товарищей на помощь. Так я и сделал. Оббегал дворы, собрал ребят и объявил:
- Если я захочу , то смогу построить водяную мельницу. Вы должны мне помочь.
- Мы не против, но мы никогда не видели водяных мельниц.
- Когда построим, тогда и увидите.
Назавтра все пришли с лопатками, голые до пупов, засучили штанишки и зашли в Барбес. Лопатками из луга выбивали куски жирной земли и тащили к деревянному мостику. Барбес поднималась, дамба росла Строители грязные, похожие на чертей, были счастливы.
Мамаши каждую минуту звали детей, пугали, что придется лечь спать без ужина. Ничего не помогало.
В громкие родительские голоса ворвался чей-то крик:
- Гвалт! Евреи! Помогите! Она меня убьет!
- Кто убьёт? За что?
А случилось такое.
В Нарване, как во всех еврейских местечках, был свой раввин, высокий, седой еврей лет семидесяти. Вместе со своей ребецим он жил в полуразрушенной хибарке, немного в стороне от Большой улицы. На оплату квартиры каждую неделю какие-то копейки. Других доходов у него не было. С серьезными делами к нему не обращались.
После каждой субботы раввин приходил к кому-нибудь домой, интересовался здоровьем каждого ребенка в отдельности. Клал свои руки на головку ребенка и что-то бормотал. Его иногда хотели напоить чаем, но он отказывался. Если ему верить, он всегда был сыт.
Однажды хозяева решили, что те деньги, которые он получает – слабое содержание. Совет решил купить ему годовалую телочку. С божьей помощью, когда она станет коровой и родит потомство, у ребе с ребецим будет каждый день тарелка молочного супа и творог со сметаной. Остальное они продадут своим соседям и у них появятся деньги на пропитание. Осенью купили ему годовалую рыжую телочку.
Раввин выделил ей место на второй половине их убогого жилища. В первой половине жили раввин с ребецим. Телка росла, как на дрожжах. Но, когда осенью комунна строила на Барбес водяную мельницу, эта будущая коровка повела себя странно. Она выбила двери и так полуразрушенной избушки, и из ее телячьей глотки вырвался протяжный пугающий рев. Она бежала к Большой улице, ребе бросился за нею и обеими руками вцепился в хвост. Телка била копытами, крутила головой и тащила вцепившегося в ее хвост ребе за собой прямо в болото, он только кричал:
- Гвалт, евреи, спасите!
Картина была и грустной, и комичной. Все держались за животы, умирая со смеху, и кричали ему:
- Ребе, отпустите хвост.
Но ребе, еле держась на ногах, обеими руками держал хвост. Вместе они оказались в Барбесе, в котле возле дамбы, захлебываясь в мутной воде. Хвост выскальзывает из его рук, и телка, почувствовав свободу, бежит назад к дому.
- Господи! – поднял руки к небу наш святой, - благодарю тебя за то, что остался жив и цел.
Телка вернулась на свою половину, а ребе – к своей жене на свои. Эти события помешали сбыться мечте.
…Наша водяная мельница осталась недостроенной.
Я смотрел на ребе. Он уже начал приходить в себя:
- Как такой мудрый человек не догадался отпустить хвост теленка вовремя? – думал я.
Моя голова была полна гениальных планов, и , забыв о мельнице, я уже был готов на новые подвиги.
Хана Арончик