Кромешная тьма, скорость сто шестьдесят, мороз минус тридцать пять, водка во всех карманах и чемоданах. Мрачно чернели огромные сопки, ветер врывался в салон и разбрасывал нас в стороны, мы выезжали на встречную полосу и дважды чудом не столкнулись и иномаркой и автофургоном чудовищных размеров, который ящерицей выскользнул из-за поворота. Меня не утешало, что крушение, казавшееся неизбежным, я встречу не один: в машине еще солидный банкир, спонсирующий Неизвестного, а также известный во всей стране юрист. Как добрались - до сих пор ума не приложу. Потом, в четвертом часу ночи, было опять много водки, разговоров о Магадане, о Неизвестном и его новом памятнике...
«Маска скорби».

Лучше быть бедным и Неизвестным, чем богатым и Церетели. Ну, гораздо интереснее, во всяком случае.

Неизвестный - сложный персонаж. И чем старше он, тем сложнее с ним общаться. О себе нынешнем говорит с неохотой. Вот только о детстве часто вспоминает. В основном анекдоты. Однажды родители Эрнста отправились получать советские паспорта. Когда паспортистка спросила о национальности, отец ответил: «иудей». И она тут же написала в паспорте: «индей». Вскоре отец вернулся с претензиями, и тогда паспортистка после долгих уговоров переправила: «индейский еврей».

У деда Эрнста Неизвестного, крупного уральского промышленника, были огромные владения - их отобрала Советская власть. Тем не менее семья жила в огромном доме с пятью флигелями, который деду почему-то оставили. За постой во флигелях квартиранты платили большие деньги. А весь чердак был забит ценнейшими книгами, которые дед печатал в своей типографии. И книги эти практически спасли семью. Ведь сыновья были белогвардейцы: один служил у Колчака, другой у Дутова. И когда красные пришли расстреливать деда и его сыновей-белогвардейцев, бабушка вдруг вспомнила, что в их типографии тайно печатались брошюры социалистов. Предъявила их комиссарам - и никого не тронули.

«Дерево жизни».

Мама Неизвестного, Белла Абрамовна, была биофизиком, ученицей великого Вернадского. Дома она с профессором Ягодовским проводила опыты над животными, вводя им препарат гравидан - гормональную выдержку из мочевины, очень модное тогда изобретение профессора Замкова, мужа скульптора Веры Мухиной. Юный Эрнст, увлекшись наукой, с удовольствием ассистировал маме. В своей детской устроил живой уголок, где число зверушек зашкаливало за сотню. К сожалению, гравидан надежд не оправдал, хотя им и лечились многие видные коммунистические деятели, надеясь обрести вечную молодость.

Мама с юности писала талантливые стихи и долгое время была невестой Николая Заболоцкого. Но однажды по дороге из Ленинграда в Свердловск она встретилась со своим будущим мужем, отцом Эрнста - и с Заболоцким все мгновенно переменилось. Заболоцкий хоть и сильно обиделся, но после замужества Беллы Абрамовны продолжал с нею дружить. Попав в тюрьму, он посылал ей свернутые трубочки из папиросной бумаги, на которых были записаны его новые стихи. Мама просила Эрнста заучивать стихи наизусть, а потом листочки сжигала. Когда Заболоцкого выпустили, мама попросила Эрнста встретиться с ним и передать сохраненные в памяти стихи. Однако сын поступил по-другому: наговорил стихи на магнитофон и передал стихи через знакомого.

Насчет странной и редкой фамилии. Оказывается, дед назывался Неизвестнов. Просто получилось так, что дядя скульптора, Шурка Неизвестнов, который родился в 1913 году, был лихим пацаном и скоро загремел в тюрьму. И отец Эрнста переиначил фамилию - чтобы откреститься и от брата, и от известного на всем Урале капиталиста. Неизвестный вспоминает, что когда Шура в очередной раз вышел из тюрьмы, отец строго спросил его: ну, что собираешься делать? Опять воровать? А тот отвечает: А я в партию вступлю! Я ведь вор, ссучившийся и перековавшийся - значит, коммунистам социально близкий!

В итоге он действительно вступил в партию и стал крупным начальником - директором вагонного депо. Притом что единственную профессию слесаря освоил только в тюрьме. Впрочем, отношения между братьями все равно оставались сложными. Эрнст вспоминает случай, когда при нем отец с дядей отчаянно бились в бане шайками. Споры у братьев возникали по любому поводу и скоро перерастали в жуткие драки.

Дед Неизвестного был отчаянным ловеласом, что, разумеется, очень огорчало его жену. И однажды сын объявил отцу бойкот: живя под одной крышей, восемь лет не разговаривал! Эрнст прекрасно запомнил момент, когда хрупкий мир был восстановлен. Родилась сестра Эрнста, дед зашел в комнату, чтобы посмотреть на малышку в люльке. И тут голос отца: ну что, нравится внучка? Дед от неожиданности схватился за сердце.

А отец Неизвестного и сына часто наказывал молчанием. Первый раз обнял его и поцеловал в двенадцать лет - и мальчик заплакал.

Да, у доктора Неизвестного был очень сложный характер. Как-то в больнице, где он работал, за праздничным столом подняли тост за великого Сталина, который победил немцев. Отец Неизвестного заявил во всеуслышание: «Да с таким народом и Иван Калита бы выиграл!» А не сажали его, поскольку он был очень хорошим врачом и лечил всех свердловских начальников.

Мальчик Эрнст с рождения очень любил лепить. В четыре года тетя дала ему кусочек хлеба, и он, голодный, вместо того чтобы его съесть, вылепил человечка. В восемь лет уже рисовал маски, руки, кентавров и твердо знал, что станет великим. И скоро выиграл конкурс в Ленинградскую художественную школу - несмотря на то, что был сыном лишенца.

Как говорит Неизвестный о временах своей юности, «сладкой жизни не было. Были горькие русские безобразия».

Характер у Эрнста с раннего детства был не сахар, а белая смерть. Чудовищно вспыльчивый, яростный, неистовый. Услышав крик «наших бьют!», хватал первую попавшуюся дубину или цепь и мчался в бой. Однажды выскочил на улицу с пистолетом - хорошо что друзья отца его усмирили.

И через много лет, уже в Америке, он очень часто дрался. Вот обычный случай: заходит Неизвестный, уже знаменитый скульптор, в маленькое китайское кафе, неподалеку от своей студии в Сохо. А там огромный негр ссорится с маленькой китаянкой, женой хозяина. Когда негр плюнул женщине в лицо, Неизвестный набросился на него и стал неистово избивать. Его с трудом оттащили хозяин кафе и норвежский журналист, друг Неизвестного.

«Маска».

А через полчаса вся улица перед домом была запружена разъяренными неграми, которые пришли мстить за своего избитого друга. Неизвестный забаррикадировался в своей квартире. Вскоре в дверь стали барабанить, и он, взяв топор, пошел открывать. Но на пороге стоял его знакомый, хозяин кафе, а за ним - огромная толпа китайцев.

Весь Чайнатаун пришел его защищать! А негры с позором бежали. С тех пор, уезжая, он оставлял ключи от квартиры хозяину кафе и был абсолютно спокоен: ведь он находится под защитой могущественной китайской мафии!

Другой случай произошел через несколько лет, когда Неизвестный жил с женой Аней на Парк- авеню. Он спустился вниз, в ирландский бар, и увидел, как какой-то негодяй оскорблял женщину. Разумеется, Неизвестный вступился, и противник ударил его несколько раз ножом в руку. Домой он вернулся окровавленный и еще привел с собой ту женщину. А она заявила: я никуда отсюда не уйду! - и улеглась в их постель. Впрочем, назавтра она написала благодарственную записку и ушла - вместе с кожаной курткой своего защитника...

Несколько раз Неизвестный умирал. Была и клиническая смерть. Он вспоминает, как, на мгновение очнувшись на операционном столе, услышал приговор, которые произнесли над ним врачи: все! Летальный исход! Неизвестный хотел закричать, что он жив, но не мог и пальцем пошевелить. И санитары понесли его, с ног до головы закованного в гипс, в морг. Не доходя несколько ступенек до двери морга, они скульптора бросили - очень тяжелый оказался. Гипс треснул, и от боли в позвоночнике Неизвестный стал кричать. Его спасла сестра, которая ухаживала за ним и при сильных болях даже колола на свой страх и риск морфий. Когда ей сказали, что Неизвестный умер, она зашла в морг - и нашла своего больного живым! А родителям тем временем уже отправили похоронку. Отец сразу же поседел, а мать не верила: я знаю, что сын жив!

При Хрущеве Неизвестному жилось несладко. Да, были государственные заказы. Но было и другое. Какие-то странные люди постоянно нападали на него на улице, валили на тротуар и молча избивали. Ломали ребра, нос, пальцы. Однажды Неизвестного подобрал утром на улице сын Микояна. Тот смыл кровь, поблагодарил - и отправился в мастерскую, работать. А в мастерской была забубенная жизнь. Горькие русские безобразия: черное пьянство и драки.

Скульптор сидел днями и ночами с друзьями и напивался до чертиков. Друзья были замечательные: великий философ Мераб Мамардашвили, Александр Зиновьев, Юрий Карякин, Роберт Рождественский, Булат Окуджава, Андрей Вознесенский, Андрей Сахаров, Лев Ландау, Лев Капица... И кроме того - мальчики и девочки из золотой молодежи - дети Микояна, Михалкова, послов, продвинутые партбоссы, милиционеры, сотрудники КГБ... С одним кагэбистом Неизвестный очень подружился. Но у того был недостаток: напившись, он начинал важничать и рассказывать, насколько он крут. Однажды Неизвестному это надоело, он сильно избил бедного друга и связал «рыбкой». А тут как на грех приезжает Евтушенко с какой-то иностранной делегацией. Приоткрыл дверь, увидел страшную картину и куда-то делегацию быстро спровадил. А скоро появился с двумя чистенькими рубашками.

А однажды Неизвестного пришли бить художники, ученики скульптора Вучетича. Тот проиграл Неизвестному конкурс на монумент Победы на Поклонной горе, но, пользуясь своей огромной властью, проект победителя завалил. И пришел к Неизвестному с предложением о сотрудничестве. Неизвестный в гневе отказался. Вот тогда в его мастерскую пришли драться ученики Вучетича, один даже нож достал. Неизвестный рассеял армию врагов, кому-то руку сломал, и противники бежали. Велось следствие, но потом дело закрыли, когда выяснилось, что скульптор дрался в одиночку с целой армией.

Когда Неизвестный уезжал из страны, у него в кармане было шестьдесят долларов. Просто он не знал, как вывозить деньги, и, кроме того, был уверен, что за границей его ждут слава и деньги. «Я всегда говорил: мне помогать не нужно, только оставьте меня в покое!»

К деньгам он всегда относился поразительно небрежно. На пятом курсе одну из его работ купил Русский музей, и он даже не знал, что за это полагаются какие-то деньги. А когда получил в кассе пачку денег, которая не умещалась в руках, подумал: вот какая замечательная работа, получаешь удовольствие, да еще деньги платят!

Владимир Максимов как-то сказал в интервью: «Деньги у Неизвестного не брал только ленивый!» А он с удовольствием раздавал.

Ну, представьте, вот история: в 65-м году, выполнив заказ в Югославии, Неизвестный получил большую сумму в динарах. И даже не догадывался, что это валюта, на которую в Москве можно купить массу вещей. Поэтому когда поезд пересек границу, скульптор просто отдал всю пачку проводнику, который был в шоке.

В Женеве Неизвестному очень помог Ростропович, предложив сделать бюст Шостаковича для Кеннеди-центра. Полгода выдавал по нескольку десятков тысяч долларов на жизнь и вдобавок поселил у своего друга, дирижера Пауля Захера, одного из самых богатых людей мира - он женился на дочери миллиардера. Но однажды, когда Пауль попросил вылепить его портрет, Неизвестный процедил сквозь зубы по-русски: я не парикмахер, чтобы лепить портреты богатых людей! А Пауль говорит: Эрнст, я все понял! Оказалось, он по матери граф Трубецкой. Потом они так сдружились, что Неизвестный сам напомнил об этом разговоре и сделал портрет, за который Захер заплатил огромные деньги - шестьдесят тысяч долларов.

И все-таки Неизвестный ушел из этой семьи, где его так любили, поскольку чувствовал себя в золотой клетке. Шофер, кухарка, охрана, прислуга. Обеды обслуживали шесть лакеев в белых перчатках. «А мне хотелось взять в руки сосиску и читать при этом книгу. Я уехал, обидев этим всех».

Как вы уже поняли, Неизвестный - далеко не ангел. Скорее наоборот: всегда много пил, дрался, любил кого хотел - впрочем, я ему не судья.

Единственное, что лично я никогда не прощу Эрнсту Неизвестному - так его позорное выступление на знаменитой выставке авангардистов в московском Манеже. Помните, тогда Хрущев публично назвал выставку «говном», а художников - «пидарасами».

Вот как описывает эту историческую сцену художник Леонид Рабичев. Тринадцать художников стоят около своих картин, входит Хрущев со свитой, они начинают аплодировать. Никита Сергеевич молчит пару минут, затем громко, с ненавистью говорит: «Говно!» Потом, подумав, добавляет: «Пидарасы!» Суслов кричит: «Задушить!» Шелепин, Мазуров, Фурцева кричат: «Арестовать их! Уничтожить! Расстрелять!» Хрущев подходит к автопортрету Бориса Жутовского. «На два года на лесозаготовки», - приказывает он. Вдруг кто-то обращает внимание на художника Алексея Колли и кричит: «Вот живой педераст!» Члены правительства и члены идеологической комиссии окружают его и кричат: «Живой педераст! Живой педераст!» Неизвестный отличился. Когда в зал вошел Хрущев, интересуясь, кто тут главный, Ильичев, курировавший в ЦК искусство, показал на Неизвестного. «Ты пидарас?» - интересуется Хрущев. «Нет, - говорит Неизвестный, - дайте мне девушку, и я сейчас это докажу!» Хрущев доволен и начинает слушать, как Неизвестный рассказывает о величии Пикассо.

В итоге Хрущев говорит: «В этом человеке есть дьявол и ангел. Дьявола мы уничтожим, а ангелу поможем». Аминь.

Невыносима пошлость фразы о девушке, которую позволил себе Неизвестный. В этом диалоге Хрущев с его ангелом и дьяволом выглядит почти художником, а скульптор - жалким пошляком. Ужасно, что он предпочел оправдываться именно таким, бесконечно унижающим себя образом. Ужасно, что он был готов демонстрировать на людях самое интимное и сокровенное, чтобы доказать, что он абсолютно такой же...

Да, кстати: в Магадане я тогда с Неизвестным так и не встретился. Случилось непредвиденное: проект памятника активно не понравился некоторым местным жителям, и они стали выступать против. Неизвестный, узнав об этом, пришел в такую ярость, что немедленно отменил свой вылет. За магаданскую неделю, которая, безусловно, стоит ста недель на гражданке, мы с банкиром и юристом выпили несколько ящиков водки с местным начальством, и регулярно, находясь в не вполне адекватном состоянии, несли какую-то околесицу по местному телевидению. Впрочем, ведущий был ненамного трезвее. Подозреваю, что многие зрители тоже - так что выступления наши проходили на ура. Носились на бешеной скорости по ночному Магадану, играли в казино, раз попали там в перестрелку, которую затеяли местные реальные пацаны, - и тем не менее выжили.

А Неизвестный так и не приехал и на звонки не отвечал - уж очень сильно обиделся. Да, похоже, Хрущев был прав - в этом человеке до сих пор мирно живут и дьявол, и ангел.

Михаил БОЛОТОВСКИЙ
Час

На эту тему: