Лейба Бронштейн (Лев Троцкий) родился 7 ноября 1879 года, ровно за тридцать восемь лет до Октябрьской революции. Выходец из семьи евреев-земледельцев, возможно, именно от родителей он унаследовал два своих главных качества -- необыкновенную целеустремленность и столь же впечатляющее желание действовать вопреки всему -- и авторитетам, и обстоятельствам.

Его отец, Давид Бронштейн, несмотря на многочисленные ограничения, существовавшие для еврейского населения Российской империи, смог стать зажиточным землевладельцем в Херсонской губернии. Много лет спустя, в годы Гражданской войны, белые будут преследовать его как отца одного из главных вождей революции, а красные -- как кулака. И тогда он в возрасте 75 лет пешком пройдет многие сотни километров до Одессы, чтобы потом перебраться к сыну в Москву, устроиться по его протекции управляющим мельницей и научиться наконец читать, чтобы штудировать труды сына.

Мать Троцкого, Анна, потомственная горожанка, вопреки воле родителей вышла замуж по любви за красивого крестьянина, чем обрекла себя на сельскую жизнь. Именно она внесла в атмосферу местечка интерес к наукам и литературе, во многом определивший страсть молодого Троцкого к знаниям.

Бунтующий отличник

По настоянию матери девятилетнего мальчика отправили учиться в Одессу. В реальном училище он быстро стал первым учеником -- и научился бунтовать. «Первый акт социального протеста», как назвал это сам Троцкий, он совершил еще во втором классе, вступив в открытый конфликт с учителем французского языка, за что был на некоторое время даже исключен из училища.

Всегда быть первым и всегда против -- с этого времени это стало своеобразным жизненным кредо Троцкого. Вопреки воле родителей он забросил учебу и увлекся революционными идеями. Среди новых друзей он снова быстро вырвался в первые ряды, и тут же нашел себе противника. Им оказалась главная марксистка кружка Александра Соколовская. Еще не прочитав, по собственному признанию, ни строчки из Маркса, он уже набросился на нее с яростными отповедями. А через несколько лет на ней же и женился -- снова вопреки желанию родителей. Свадьба случилась уже в тюрьме, где оба ждали наказания за революционную агитацию.

На заре XX века Троцкого отправили на поселение в Сибирь. Там он не задержался: распрощавшись с первой женой (в эмиграции он встретил Наталью Седову, с которой остался до конца жизни), молодой революционер выбрался сначала из Сибири, а потом и из России. Троцкий спешил в Лондон, чтобы познакомиться с Владимиром Лениным, 32-летним признанным лидером российской социал-демократии, с которым и встретился впервые осенью 1902 года.

Будущий лидер большевиков, по-видимому, сразу же высоко оценил молодого и чрезвычайно активного Троцкого. Он всячески способствовал его «карьерному росту» в среде русской эмиграции. Однако уже в 1903 году, когда прежде единая социал-демократическая партия раскололась на большевиков и меньшевиков, Троцкий однозначно встал на сторону последних, на сторону противников Ленина. Причем он не преминул обрушиться на своего недавнего покровителя с присущей ему острой и язвительной критикой.

Любопытно, что к тому времени политические взгляды Троцкого были ближе к позиции большевиков, чем к платформе более умеренных меньшевиков. Но то ли личные амбиции, то ли неприятие каких-то черт ленинского характера помешали ему поддержать лидера большевиков. Много лет спустя, размышляя о причинах тогдашнего разрыва с Лениным, продлившегося до 1917 года, он хоть и подчеркивал политические разногласия, но отдельно останавливался на личных мотивах. «Его поведение казалось мне недопустимым, ужасным, возмутительным», -- писал Троцкий впоследствии, а в дни конфликта обвинял Ленина в диктаторских замашках и стремлении к единоличной власти.

Одесский тюремщик

В 1905 году Троцкий заспешил на родину -- от эмигрантской политической теории перейти к российским политическим реалиям. Домой он возвращается уже человеком опытным, с рекомендациями многих лидеров революционной эмиграции.

Молодой социалист хоть и использовал разные псевдонимы (в Россию он, например, въехал по паспорту отставного поручика Арбузова), но уже определился с главным: Троцкий. Это фамилия надзирателя одесской тюрьмы, который произвел на юного революционера неизгладимое впечатление своей статью и умением повелевать людьми. Взяв псевдоним в его честь, он словно бы демонстрировал, что качества тюремщика весьма полезны и для революционера.

Появившись в Петербурге, Троцкий, как всегда, очень скоро оказался и тут на первых ролях. Он стал самым желанным гостем на бастующих столичных заводах, а вскоре и одним из руководителей Петросовета -- главного органа революционных рабочих. Во время первой русской революции Троцкий проявил качества не только отличного пропагандиста, но и незаурядного оратора. За считанные месяцы под его руководством сразу несколько левых газет в разы увеличили свои тиражи, так что даже недоброжелатели Троцкого не могли не отметить его способностей.

У Троцкого были все основания гордиться собой: в отличие от Ленина, все это время довольно пассивного, он оказался в авангарде революции.

«Минута славы» Троцкого должна была бы закончиться вместе с революцией, однако он продлил ее еще и на время судебного процесса, превращенного им в трибуну для защиты своих взглядов. На суде присутствовали родители Троцкого, и, по его словам, мать была убеждена, что сына не только оправдают, но и как-нибудь отличат. Но в 1907 году его приговорили к новой ссылке, в Западную Сибирь.

Оттуда он, впрочем, выбрался еще быстрее, чем в первый раз. По дороге сказался больным, подождал несколько дней, пока основной конвой отправится к месту заключения, а потом бежал. Троцкий вскоре снова оказался за границей, чтобы долгие десять лет ждать своего звездного часа -- новой революции.

Судьбоносный тандем

Годы новой эмиграции (жизнь за границей, кстати, ему оплачивал его богатый отец), текли для Троцкого медленно -- раз вкусив настоящей революции, он уже не чувствовал прежнего азарта от публицистических боев на страницах газет и теоретических поединков на партийных сходках. На одной из которых он, кстати, впервые повстречал своего будущего смертельного врага -- Иосифа Джугашвили. Тот обратил на себя внимание Троцкого разве что своей замкнутостью. Угрюмый горец не проронил ни слова, даже когда речь зашла об «эксах» -- так в революционной среде называли экспроприации, которые в то время были основным занятием Кобы. Столь непривычное поведение не могло не насторожить Троцкого, привыкшего общаться с похожими на себя яркими ораторами, однако вскоре он и думать забыл о странноватом грузине.

Начиналась первая мировая война, и Троцкий, по-прежнему не жалевший резких слов в адрес Ленина, неожиданно для самого себя оказался на весьма близких к нему позициях. Оба считали, что войну между нациями нужно превратить в войну между классами. Отстаивая эту точку зрения, он оказался в меньшинстве даже среди соратников. Два будущих вождя русской революции вновь сблизились -- теперь на почве борьбы с мнением большинства. Пока это сближение происходило в рамках теоретических дискуссий узкого круга эмигрантов. Но вскоре этот тандем стал судьбой России.

"Завоеватель" Петрограда

Впрочем, сближение Ленина и Троцкого по вопросу войны еще не означало полного восстановления их личных взаимоотношений. Когда в мае 1917 года Троцкий вернулся в Петроград, лидер большевиков, который к тому времени уже несколько недель как был на родине, встретил его без особой теплоты.

Ленин, однако, отчаянно нуждался в союзниках и поэтому, предпочтя переступить через личные амбиции, стал активно привечать младшего товарища. Троцкому внимание большевистского лидера явно льстило. К тому же в это время он был невероятно увлечен своей теорией «перманентной революции», не признававшей никаких промежуточных остановок на пути к всемирной победе пролетариата, и ему не мог не импонировать теперь радикализм большевиков, требовавших от демократической республики сразу же перейти к строительству социализма.

Очень быстро Троцкий выдвинулся в первые ряды лидеров революции и в конце концов занял знакомый ему еще по 1905 году пост председателя Петросовета -- главы революционной власти. Троцкий почти не знает жизни рабочих, но своим талантом оратора завоевывает завод за заводом. Толком не представляя студенческого быта, он становится кумиром множества молодых людей.

За несколько месяцев -- уже в качестве одного из лидеров большевиков -- Троцкий завоевал Петроград в переносном смысле. А в качестве руководителя Военно-революционного комитета за несколько часов -- в буквальном. Именно он наряду с Лениным был главным идеологом вооруженного восстания, известного сегодня как Октябрьская революция, и именно он стал главным его разработчиком.

Сталинские университеты

Когда Троцкий только стал председателем Петросовета, среди прочего он обещал никогда не «ущемлять меньшинства», до этого много лет критиковал Ленина именно за диктаторские замашки. Но как только большевики пришли к власти, Троцкий оказался уже на совсем других позициях.

Он самым жестким образом выступил против коалиции с другими социалистическими партиями и группами, а среди них, между прочим, были и меньшевики, к которым он сам недавно себя причислял. Так же жестко он выступал против либеральной оппозиции: его подпись стоит под декретом от 28 ноября 1917 года, объявлявшим кадетов врагами народа (любопытно, что единственным из членов Совнаркома, не подписавшим этот документ, был Сталин). По сути, запрещая всякое инакомыслие, Троцкий сам создавал систему, которая через два десятилетия похоронит его самого. Сталин -- пока еще лишь один из народных комиссаров и уж, конечно, не самый яркий, зато он уже успешно проходил политические университеты Ленина и Троцкого.

Что же сделало возможным такую метаморфозу Троцкого? Что превратило его из критика диктатуры в ее творца? Проще всего ответить -- власть. Но, думается, этот ответ будет хотя и верным, но неполным. По-видимому, особое впечатление на Троцкого в этот период произвело общение с Лениным. Он раз и навсегда признал интеллектуальное превосходство большевистского вождя, что, вообще говоря, с ним случалось крайне редко, настолько остро он ощущал свою исключительность. Это не значит, что он будет во всем соглашаться со вчерашним оппонентом, но воле Ленина будет подчиняться беспрекословно.

Именно так случилось с Брестским миром, который Троцкий как глава советской делегации подписал (пусть и по своей формуле) по настоянию Ленина. Когда Троцкому пришлось выступать перед съездом Советов, настроенным по отношению к сепаратному договору весьма критично, он сделал это (как всегда, ярко, энергично) и даже смог переломить настроение многих депутатов. В кулуарах, как говорят, Троцкий плакал.

Много лет Троцкий был готов идти один против всех, говорить и действовать вопреки мнению большинства. Теперь он учился новой науке -- действовать вопреки самому себе. Действовать, подчиняясь воле большинства, подчиняясь воле вождя.

Бронепоезд наркома

Единовластие было лишь одним из столпов нового общества. Ко второму -- массовому террору, который он через много лет будет нещадно критиковать в эмиграции, Троцкий имеет не меньшее отношение.

Именно ему Ленин весной 1918 года поручил создание революционной армии. Сейчас трудно сказать, чем был продиктован этот выбор, но, по-видимому, он свидетельствовал об очень высокой степени доверия, которое большевистский лидер испытывал по отношению к своему соратнику. Иначе трудно объяснить, почему он доверил решение этой важнейшей для советской власти задачи человеку, не знавшему о жизни армии ровным счетом ничего. Троцкий и сам поначалу попытался отказаться, но в конечном счете выяснилось, что это кадровое решение Ленина было, пожалуй, одним из самых удачных в его деятельности.

Встав во главе Красной армии, Троцкий насадил в ней порядки, ставшие через несколько лет общепринятыми в советском обществе. От былой вольницы с избранием командиров, за которую так ратовали большевики в 1917 году, скоро не осталось и следа. Наоборот, за неподчинение приказу ослушавшемуся грозила смерть. За любые настроения, квалифицируемые как контрреволюционные, наказание -- смерть. Попытка дезертирства -- смерть.

Впрочем, не одной только жестокостью Троцкий создавал рабоче-крестьянскую армию. Именно он, бескомпромиссный и беспощадный по отношению к царскому прошлому, был активнейшим сторонников привлечения в ряды Красной армии военспецов -- офицеров царской армии.

По этому вопросу в годы Гражданской войны Троцкий не раз будет схлестываться со Сталиным. Тот был настроен резко против «буржуазных специалистов», видя в них шпионов, предателей и изменников, и на вверенном ему участке фронта регулярно устраивал показательные чистки. Троцкий был крайне раздражен этой сталинской манерой ведения дел и не меньше -- его привычкой обращаться к Ленину в обход красного главнокомандующего. Большевистский вождь, как мог, гасил разногласия между своими соратниками, однако взаимная неприязнь, возникшая в годы Гражданской войны, впоследствии только усиливалась. Тем более что победила точка зрения Троцкого, и к 1920 году в Красной армии служило до половины царского офицерского корпуса. Сталин, конечно, не забыл об этом поражении.

Правда, в обращении с «буржуями» он кое-чему у Троцкого, вероятно, поучился. Тот, например, всячески приветствовал практику взятия в заложники членов офицерских семей, с тем чтобы делать военспецов более сговорчивыми. Он же поощрял террор против мирного населения в качестве превентивной меры по борьбе с общественным недовольством.

Так или иначе, бурная деятельность Троцкого в качестве военного наркома принесла плоды. Его бронепоезд колесил по всей стране, с фронта на фронт, нарком пламенными речами вдохновлял красноармейцев, а Красная Армия -- его детище -- добивала врага.

Репутация раскольника

К окончанию Гражданской войны Троцкий был не просто вторым по популярности лидером большевиков после Ленина, но еще и обладателем мощнейшего ресурса у себя за спиной -- победоносной армии. Но тут-то и выяснилось: чтобы стать настоящим лидером, Троцкому, великолепному оратору и прекрасному организатору, не хватает умения интриговать. Аппаратная интрига оказалась едва ли не самым слабым его местом.

Троцкий первым из большевистских лидеров, еще в 1920 году, пришел к выводу, что политика военного коммунизма, предполагавшая фактическое ограбление крестьянства и централизованное распределение отнятого у них, себя исчерпала. Однако тогда его предложения Ленин раскритиковал, чтобы через год фактически принять их и сделать основой своей «новой экономической политики». Пока же Троцкому снова пришлось вопреки собственному мнению выступать в качестве идеолога «милитаризации хозяйства» -- лишь бы не инициировать раскол в партии.

То же самое случилось и во время «дискуссии о профсоюзах», когда Троцкий, недовольный низким качеством управления производством, фактически переданным в руки профсоюзов, предложил поставить его под контроль государства. Тогда Ленин активно поддержал профсоюзных лидеров, обвинивших Троцкого в желании отнять заводы у рабочих, но вскоре сам же фактически реализовал предложения своего оппонента и превратил профсоюзы в придаток госаппарата.

Троцкий проигрывал очко за очком в аппаратной борьбе: наблюдая за тем, как реализуются его предложения, он тем не менее приобретал устойчивую репутацию вечного раскольника. А Ленин между тем предпринимал все новые шаги к ликвидации любого вида внутрипартийной дискуссии: очень скоро «фракционность» была поставлена вне закона, и любой, уличенный в ней, автоматически становился врагом партии.

В полной мере этой линией большевистского вождя сумел воспользоваться Сталин, в совершенстве овладевший искусством аппаратной интриги. Резкое ухудшение отношений между Лениным и Троцким после «дискуссии о профсоюзах» стало одновременно и началом возвышения Сталина, которому большевистский лидер фактически передал всю партийную текучку, в частности кадровые вопросы. Когда на исходе своей жизни Ленин понял свою ошибку, было уже слишком поздно. А главными козырями Сталина были новые, набранные им, партийцы и враждебное отношение многих видных большевиков к Троцкому.

Партийный изгой

После смерти в 1924 году Ленина начался новый этап внутрипартийной борьбы. Многочисленные сторонники Троцкого в армии предложили ему свою помощь в организации переворота, однако он отказался. Этот отказ и его враги, и многие из друзей восприняли не как акт благородства, а как свидетельство слабости.

Троцкий попытался напрямую обратиться к старым большевикам с призывом о защите ленинского наследия и предупреждением об опасности свертывания внутрипартийной демократии. Он словно бы и не замечал, что это самое свертывание всякой демократии и было главным ленинским наследством, в создании которого он поучаствовал лично.

Тем временем Сталин в союзе с давним недругом Троцкого Зиновьевым обвинил его в расколе партии. Троцкий не учел, что многие старые большевики не могли простить ему ни его меньшевистское прошлое, ни фантастически быстрое превращение во второго после Ленина вождя государства. У Троцкого, отличавшегося обостренным самолюбием и даже высокомерием, никогда не было близких друзей, и на этот раз это сказалось самым роковым образом.

К этому времени Сталин уже успел набрать в партию новых членов (знаменитый стотысячный призыв в партию после кончины Ленина -- ленинский по названию, сталинский по сути), составивших ее большинство и уже не слишком чтивших подвиги Троцкого времен революции и Гражданской войны. Более того, для них, выходцев прежде всего из крестьян, с именем Троцкого ассоциировался в основном происходящий в годы войны террор. И неудивительно, что в развернувшейся борьбе они поддержали Сталина. Троцкий оказался в изоляции.

Буквально за пару лет из второго вождя государства он превратился в изгоя. Сначала, в ноябре 1927 года, его исключили из партии, потом выслали из Москвы в Алма-Ату, а в 1929 году изгнали из России -- теперь уже навсегда. При этом Сталин вовсю использовал ленинскую тактику. Он нещадно критиковал Троцкого за требование форсированной индустриализации за счет крестьянства, а потом сам фактически реализовал программу своего врага.

Последняя эмиграция

В эмиграции (а Троцкий перебирался из Турции в Норвегию, потом во Францию, а оттуда в Мексику) он обличал Сталина, обвинял его в тирании и первым ввел в широкое употребление термин «сталинизм». Как и за десятилетия до этого, во время размолвки с Лениным, Троцкий стал горячим поборником «социалистической демократии». Однако не слишком склонный к самокритике, он не желал замечать, что и сам многое сделал для того, чтобы сталинизм стал возможным.

Троцкий не ограничивался публицистическими нападками. Когда усилиями одновременно Сталина и Гитлера фактически был уничтожен Коминтерн, главный орган международного социалистического движения, Троцкий создал IV Интернационал, претендуя тем самым на роль международного лидера левых сил. И небезосновательно: вокруг него постоянно группировались все новые сторонники, увлеченные романтической альтернативой сталинизму.

В таком качестве Троцкий представлял вполне реальную опасность для Сталина и вскоре стал одной главных мишеней советских спецслужб. На Троцкого началась охота. Первое покушение наделало много шума, но не принесло результата: группа налетчиков во главе с молодым мексиканским художником Сикейросом в мае 1940 года беспорядочно обстреляла дом Троцкого в Мехико. Троцкий, вместе с женой спрятавшийся за кроватью, отделался легким испугом. Однако через несколько месяцев чекисты все-таки добились своего. 20 августа 1940 года агент НКВД Рамон Меркадер, внедренный в окружение Троцкого, смертельно ранил его ударом ледоруба по голове. На следующий день «любовник революции» скончался.

В 1960 году Меркадеру было присвоено звание Героя Советского Союза. Случившееся за несколько лет до этого разоблачение культа личности Сталина не поколебало посеянную и успешно укорененную им ненависть к Троцкому.

Анатолий Берштейн, Дмитрий Карцев
"Время новостей"

На эту тему: