Спустя годы, когда я выучился читать на мамэ-лошн, то обнаружил присутствие Михоэлса в пронзительном стихотворении Овсея Дриза "Фиолетовый день" (в оригинале оно называется "А холэм" - "Сон"):

День был фиолетовый,
Облачное небо -
Рыбья чешуя.
Где-то шумели
Трамваи, машины.
А здесь на Малой Бронной
Стояла тишина.
И процессией странной
Желто-красно-зеленой
В тишине
Шли шуты. Было хмуро и сыро.
Шуты несли
На своих плечах
Прах
Короля
Лира...

(Перевод Генриха Сапгира).

На Малой Бронной тогда еще доживал свои последние дни государственный еврейский театра - ГОСЕТ. И потому вместе с артистом и режиссером - совестью нации - хоронили еврейский театр. Рассказывают, что во время траурной процессии на крышу какого-то дома взобрался седой скрипач.

И взвилось
Синее пламя волос!
И запела скрипка -
Золотая рыбка!
Плачь, рыбка, плачь
Над лицом короля...

(О.Дриз. "Фиолетовый дождь". Пер. Г.Сапгира)

В тяжелые для нашего народа дни написал поэт эти стихи...

Передо мной стоит Михоэлс, которого я уже знаю из появившихся о нем книг да рассказов стариков, которые его еще помнят. Время безжалостно - их почти уже никого не осталось.

В 1923 году зрители увидели артиста в роли Шимеле Сорокера в шолом-алейхемовской пьесе "Двести тысяч" ("Крупный выигрыш"). Журнал "Театр и музыка" оперативно откликнулся на этот спектакль:

"Таким образом, бедняк Шимеле Сорокер выиграл двести тысяч. И мы, зрители, тоже выиграли, вытянув счастливый билет, на котором написано, что настоящая еврейская комедия в народном стиле в наших руках..."

Михоэлс сумел соединять смешное с грустным. Когда ловкие дельцы выманивают у него деньги, он без сожаления возвращается к своей прежней, пусть голодной и нищей, но зато свободной жизни.

Перечитывая классика еврейской литературы Менделе Мойхер-Сфорима, я вижу Михоэлса в образе Вениамина Третьего - Биньомина а-Шлиши - этакого местечкового Дон-Кихота. Исполняя главную роль в спектакле "Путешествие Вениамина Третьего", он увлекал за собой остальных участников действа и, прежде всего, замечательного партнера В.Зускина, актера, в творческой судьбе которого можно найти много общего с Михоэлсом.

В апреле 1935 года ГОСЕТ отмечал очередную годовщину своего существования. Пятнадцать лет актерской жизни отмечал в это время и Михоэлс. На сцене театра в прекрасном переводе еврейского поэта Самуила Галкина шла трагедия Шекспира "Король Лир". Король Лир Михоэлса - слепой обманутый старик, потерявший веру в близких и во все человечество, - без бороды, лысоватый, невзрачный. Он двигался по сцене, ощупывая дрожащей рукой воздух. В свалившейся на его бедную голову несправедливости он осознает ту несправедливость, которую некогда творил сам.

Игра великого артиста соответствовала масштабу шекспировской трагедии. Сохранились некоторые кинокадры со сценами из этого спектакля, и однажды мне посчастливилось их увидеть.

Михоэлс и еврейский театр, которым он руководил, были по-фарисейски обласканы вождем народов: высокие звания, награды, премии сыпались как из рога изобилия. Но существование Михоэлса, признанного во всем мире гениального артиста, успешная деятельность ГОСЕТа, мешали осуществлению задуманного Сталиным геноцида и его прямому переходу к политике государственного антисемитизма.

В предвоенные годы наряду с "Тевье-молочником" и другими постановками шолом-алейхемовская идея особенно ярко воплотилась в глубокой вере артиста в то, что "звезды не падают, звезды блуждают" - идефикс спектакля "Блуждающие звезды".

В августе 41-го был создан Еврейский антифашистский комитет (ЕАК), который возглавил Михоэлс. На весь мир прозвучали произнесенные им на митинге представителей еврейского народа горькие слова:

"Еврейская мать! Если даже у тебя единственный сын, - благослови его и отправь в бой против коричневой чумы..."

В 1943 году вместе с поэтом Ициком Фефером, расстрелянном позже по "делу ЕАК" в августе 52-го, Михоэлс ездил по городам и весям США, Канады, Мексики, Великобритании, собирая огромные средства в фонд помощи Красной армии - на борьбу с нацизмом.

Режиссерское дарование Михоэлса наиболее полно отразилось в спектакле "Фрейлэхс" ("Веселье") - синтетическом по форме, отличавшемся остротой замысла, импровизацией и виртуозностью. За этот спектакль в 1946 году он был удостоен Сталинской премии.

Когда был арестован весь состав Еврейского антифашистского комитета и погибли самые выдающиеся деятели еврейской культуры, один из них, поэт Перец Маркиш, успел написать реквием, песнь по убиенному артисту - "Михоэлсу - неугасимый светильник", одну из набатных строф которой предлагаю читателям:

Течет людской поток - и счета нет друзьям,
Скорбящим о тебе на траурных поминах.
Тебя почтить встают из рвов и смрадных ям
Шесть миллионов жертв, запытанных, невинных...

(Перевод А.Штейнберга).

* * *

Я никогда не видел Михоэлса воочию. Но я его помню.

Зиси ВЕЙЦМАН