Когда я юн был, опыт никаковский
Меня не тяготил, – один поэт
Моим кумиром был – Корней Чуковский!
Я думал, что других поэтов нет.
Возможно, прикоснулся слишком рано
К его стихам. Была в них жуть и гнусь –
Про Крокодила да про Таракана…
Я этих тварей всё ещё боюсь!
И даже Айболит, звериный доктор,
Меня пугал – я в страхе падал ниц.
Я знал, что в глубине души он добрый,
Но у него в кармане – острый шприц!
Федора – тоже вредная старуха,
Поправшая посуды естество…
И только Муха, ветреная Муха
Была собой как будто ничего.
Она была как я – наивна тоже:
Нашла пятак – шуруй, гостей встречай!
И блошек отвратительные рожи,
Причмокивая, жрали мухин чай.
Потом, как только страхом окатило,
Поняв, что с угощением облом,
При виде паучища-чикатила
Все блошки притаились под столом…

О, сколько же с тех пор мы съели снеди!
И сколько было чая влито в рот!
Пропали мишки на велосипеде,
И кот уехал задом наперёд.
Но я всё чаще – что не очень мудро,
А даже глупо (да и поделом!) –
Гостей стал находить своих наутро,
Как эта Муха, – тоже под столом!