Главная » 2010 Декабрь 25 » Певцов - много, Певцов - один
12:02 Певцов - много, Певцов - один | |
– Дмитрий, в одной телевизионной передаче вы сказали, что для вас помимо семьи главное – это театр. Почему не кино, которое сделало вас знаменитым и всенародно любимым? – В кино может сниматься любой человек, даже не имеющий отношения к актерскому миру. Поэтому кино не является для меня профессией. Скорее это побочное занятие, иногда даже приятное, зачастую денежное. Но профессию актер получает только в театре. У любого человека, не вызывающего отторжения у зрителя, есть возможность сниматься в кино. Кино – искусство режиссерское, поэтому можно нарезать и сделать из чурбана симпатичного, обаятельного артиста, даже кумира. – Писатель и литературовед Виктор Шкловский в одном из своих романов писал о том, что для жизни на высокой скорости обязательно нужна цель. Вы цельный человек? Знакомы ли вам муки сомнения, борьба противоречий? – Хотите рассмешить Господа – расскажите ему о своих планах! Интуиция помогает мне услышать и почувствовать промысел Божий, о котором мы забываем, заменяя его целеустремленностью, героизмом, крутизной. Я нормальный человек со здоровой психикой, поэтому могу и сомневаться (без мук, правда), и решать сложные внутренние задачи. – Как относитесь к тому, что вас считают суперменом, секс-символом? – Равнодушно, а бывает, что и с большой долей иронии. Это не моя затея и придумка – стать секс-символом, а клише зрительского восприятия, растиражированное «глянцевой» и «шероховатой» прессой. Сам я ничего не делал и не собираюсь делать для того, чтобы меня считали секс-символом или мачо. Напротив! – Вы конфликтный человек? – Что касается работы, то для меня очень важно, чтобы этот процесс проходил в атмосфере взаимного доверия и если не любви, то хотя бы доброжелательства. Любые конфликты на репетициях забирают энергию и мешают работе. Поэтому я всегда стараюсь иногда даже в ущерб результату сохранять самые теплые отношения со своими партнерами по сцене. Каким-каким, но конфликтным я себя не считаю. – В «Ленкоме» вы достаточно много заняты. Только в ноябре было 13 спектаклей с вашим участием. Где же находите время для концертов, съемок в кино, тех же автогонок? Легко ли вы переключаетесь с одного вида творчества на другой? – Разве это много – 13 спектаклей в месяц! Вот раньше, лет восемь назад, у меня в месяц было по 20 спектаклей и в каждом главные роли, и это только в «Ленкоме». А кроме родного театра я еще играл в трех других. Я не совмещаю театр, кино и музыку, а, наоборот, дистанцирую одно от другого. Только сложно все это распределить во времени. А концентрируюсь я только на том, чем занимаюсь в данную конкретную минуту. – А стихи не пишете? – Бог не дал мне авторского таланта, только исполнительский. Актерская профессия – это мое призвание, то, к чему я призван и что обязан отдавать людям. Коли родители дали талант (не мне судить о его величине), то я должен его реализовывать и возвращать. А музыка для меня – увлечение, можно сказать, хобби, если бы я не получал за концерты деньги. И возможность общения со зрителем с помощью других выразительных средств. – Аплодисменты важны для вас? Вы больше дорожите реакцией зрителя в театре, в кино или во время концерта? – Аплодисменты в театре или на концерте – несопоставимы. Концерт состоит из многих песен, и после каждой, как правило, звучат аплодисменты. В театре же аплодисменты – только в финале. В течение спектакля мне важен тот контакт, который возникает между мной и зрительным залом. Сами аплодисменты как факт для меня ничего не значат. Более того, я прекрасно знаю и чувствую, какие аплодисменты будут в конце спектакля. Поскольку в течение спектакля я был на сцене и понимал, слышал зрительный зал, то могу абсолютно точно прогнозировать финальную реакцию зрителя. А вот на концерте каждая песня – это маленький спектакль. Внутри каждого выступления я исполняю много одноактных пьес, и каждая – в своем жанре. Как можно сравнить коньки и велосипед? Это же разные удовольствия! – Как относитесь к критике в свой адрес, разумеется, со стороны профессионалов? – Считаю для себя странным и бессмысленным реагировать на «критику», которая занимается прежде всего самолюбованием и околотворческим иезуитством. К тому же наши критики никогда не любят то, о чем пишут, и при этом публично борются со своими плебейскими комплексами. На сцене я играю для зрителей и для себя, стараясь и самому получить удовольствие, и порадовать тех, кто находится в зрительном зале. – Ваша жена Ольга рассказывала мне, что она делает какие-то зарисовки, иногда рисует на клочках бумаги, а вы все это собираете. У Ольги – замечательный вкус. Советуетесь ли вы с ней в выборе костюмов для выступлений? – Все мои сценические концертные костюмы придумывала и выбирала Ольга. Она действительно обладает потрясающим вкусом и умением гениально и неожиданно комбинировать. Кстати говоря, многие вещи и по костюму, и по гриму в некоторых моих киноролях придумала именно она. Да что там… Финальная сцена моего героя в фильме «Снайпер» – это целиком ее идея. Самое главное мое увлечение, дающее смысл моему существованию и моим победам, – это моя жена Ольга. Она же и соавтор, и инициатор всех моих профессиональных (и не только) достижений. – Ваши последние персонажи как в кино, так и в театре – это реальные люди. В фильме «Достоевский» Владимира Хотиненко вы играете друга писателя Яновского, а на сцене «Ленкома» – короля Англии Генриха Второго. Имеет ли для вас значение, что ваши герои когда-то жили, любили, боролись за власть и любовь женщин? – Для меня их историческая реальность не важна. Главное: кто автор произведения и насколько талантливо оно написано. Если образ создан хорошо (а когда гениально – вообще замечательно), то он начинает жить сам по себе, причем отдельно даже от того человека, с которого списан. В фильме «Достоевский» мой Яновский был списан с реального персонажа, причем по дневникам и мемуарам как самого Яновского, так и Достоевского. Поэтому для работы над этой ролью мне достаточно прочитать литературу и воспоминания очевидцев, и, конечно, сценарий фильма. Дальше уже шла работа с режиссером и гримерами. Что же касается Генриха Второго, то с ним куда более давняя история, и сложно сказать – каким этот английский король был в действительности. Известны его исторические поступки. А как он их совершал – это описал Голдмен в своей пьесе «Лев зимой». Моя задача была найти форму для этого героя и с ее помощью соединиться с ним. Думаю, что люди независимо от своего века мыслят и чувствуют примерно одинаково, а для меня важно передать эмоции, чувства – любовь, ненависть, страсть… – Ваша партнерша в фильме «Достоевский» Дарья Мороз рассказала нам в интервью, что ваш Яновский любит ее Сашеньку Шуберт и мучается… А вот Генрих Второй не испытывает нежных чувств к своей супруге – королеве Аквитанской. Что вам интереснее играть – любовь или нелюбовь? – Любовь Яновского слишком эгоцентрична, и, возможно, поэтому она весьма печально закончилась. Он был павлином. Да, с Сашенькой Шуберт у него созревала любовь, он взял ее в жены с детьми, к тому же она была актрисой, а в XIX веке это не очень ценилось. Но из-за того, что он слишком любил себя, их отношения завершились плохо. У Генриха Второго с чувствами все было гораздо сложнее, чем у Яновского. Поскольку Генрих – мощнейшая историческая личность, он для достижения своих целей убил не одного человека, а тысячи, делая это весьма равнодушно, то его любовь перемешана с властью, с силой. На его пути встретилась женщина – Алиенора Аквитанская, которая была равна ему по масштабу личности, по характеру, по уму и коварству. И тогда уже нашла коса на камень. В течение всей жизни между ними происходила внутренняя борьба за лидерство, сопровождаемая жестокостью с обеих сторон. В результате королева с помощью своих сыновей объявила мужу беспощадную войну. По его приказу она сидела 10 лет в заточении. Но в спектакле мы говорим о том, что любовь этих двух коронованных особ оказалась сильнее власти и ненависти. – Спектакль «Аквитанская львица» поставил дорогой для вас человек – Глеб Панфилов. В начале 90-х вы играли принца Датского в его спектакле «Гамлет» на сцене «Ленкома». Но судьба этой постановки оказалась не самой лучшей. – К «Гамлету» я не был готов ни профессионально, ни по-человечески. Поэтому считаю эту работу своей неудачей, хотя относился к ней тогда более чем серьезно. К тому же во время пожара в театре сгорели мужские костюмы этого спектакля, а время тогда было трудное, и мы не стали их восстанавливать. «Аквитанская львица» для меня абсолютно не связана с «Гамлетом», хотя и тот, и другой спектакль поставлен Глебом Панфиловым, и оба на сцене «Ленкома», и там, и там играла и играет Инна Чурикова. – Панфилов вас сразу увидел исключительно в роли Генриха, а не, к примеру, его сына – будущего короля Ричарда Львиное Сердце? – Сразу – Генрих. Понимаю, что эта роль «на вырост». Хотя по возрасту с моим героем мы одинаковые, но по событиям, испытаниям, чувствам он прожил и познал гораздо больше меня. Генрих опытнее, старше меня и по годам, и по эмоциям, и по действиям, и мне это очень интересно играть. А у сыновей роли неплохие, но без диких переломов в судьбе, в характере. В течение двух суток у моего Генриха проходит и меняется вся его жизнь – от бравого оптимизма до полного слома. – Инна Чурикова трижды играла вашу мать – в спектакле «Гамлет», в «Чайке» и в фильме «Мать», а в этом спектакле – жену. Как вам такая перемена? – Инна Михайловна – гениальная актриса, потрясающий партнер и играть с ней и наслаждение, и ответственность. Лучшего партнера, чем Чурикова, найти практически невозможно. Спектакль «Аквитанская львица» – для меня подарок судьбы во всех отношениях. – Дмитрий, много времени вы уделяете концертам и клубным выступлениям. Не собираетесь полностью уйти в музыку? – Действительно, я выступаю как с сольной программой, так и с группой «Картуш». Бывает, что мы даем совместные концерты. Обычно поем и рок-н-ролльную композицию, и акустику, и романсы, и песни Вертинского. Все зависит от атмосферы. – Как правило, каждый ваш концерт сопровождается большим выбросом адреналина. Хватает ли вам его на всё и всех: и кино, и театр, и публику, и слушателей? – Во-первых, сам рок-н-ролл – уже адреналин. К тому же с Андреем Вертузаевым, лидером группы «Картуш» (что в вольном переводе означает автомобиль победителя), мы познакомились на автогонках, и с тех пор началось наше сотрудничество. В моем репертуаре немало гоночных песен, которые несут адреналин. – А вот многим поэтам и музыкантам Серебряного века не удавалось вырваться из плена внутренних противоречий. Например, Александр Вертинский, которого вы щедро исполняете, в большинстве своих песен иронично и благородно отказывался от всего сложного и глобально серьезного... – Когда я пою Вертинского, то зал очень внимательно слушает и потом хорошо аплодирует. Вертинский – это нырок в Серебряный век, в маленький театрик-кабаре. Признаюсь, для моего организма этот век не органичен, но интересен как для актера и как вокалиста. Для меня это еще попытка вспомнить и воспроизвести удивительный, выдуманный мир песен Вертинского, которым он сам жил и делился с публикой. – А Высоцкого не боитесь петь? – Во-первых, Высоцкий – моя личная любовь. Во-вторых, я глубоко убежден, что Высоцкого не надо бояться петь, потому что выросло целое поколение людей, которое не знает Высоцкого ни как артиста, ни как поэта, ни как человека. Кстати, Иосиф Бродский назвал Владимира Высоцкого великим русским поэтом. Высоцкий – часть нашей культуры, литературы… А то, что мое исполнение будут всегда с кем-либо сравнивать, меня совершенно не волнует. То, что делаю я в профессии, – это прежде всего идет «от себя». В этом участвует мой голос, собственная нервная и психическая организация, моя душа, наконец. Из этого и состоит моя индивидуальность. Плох я, хорош ли, но я один такой. Поэтому моя сольная программа и называется «Певцов много – Певцов один». Анжелика ЗАОЗЕРСКАЯ | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика