Главная » 2012 Декабрь 22 » Блюменталь-Тамарин
11:31 Блюменталь-Тамарин | |
Свадьбу они сыграли в 1878 году, когда Мария была простой домашней учительницей. Но работа мужа оказалась заразной — и в 1887 Мария Михайловна дебютирует в профессиональном летнем театре в Петровском парке в Москве (сегодня от него осталась лишь Театральная аллея в остатках Петровского парка около «Динамо»). С мужем она развелась ещё в XIX веке, полностью затмив его, как артистка. Она постоянно играла в разных театрах России и Украины, больше всего — в московском театре Корша, а после его закрытия в 1933 году пришла в труппу Малого театра. С 1915 года Мария Блюменталь-Тамарина небезуспешно снималась в кино. Что интересно, особенно ей удавались роли старух, как комедийные, так и драматические. Придававшая особое значение речевой выразительности и чистоте языка Мария Блюменталь-Тамарина — одна из знаменитых «великих старух» Малого театра, 6 сентября 1936 года ставшая одной из первых Народных артисток СССР (в компании со Станиславским, Немировичем-Данченко, Москвиным, Качаловым и другими). Как нетрудно заметить по фотографии, кроме почётного звания Советское правительство отметило работу Марии Михайловны и другими высокими наградами — орденом Ленина и орденом Трудового Красного знамени. В общем, ничего удивительного в том, что Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин стал артистом, нет. Более того, артистом он был весьма одарённым и даже талантливым. Как же жилось талантливому артисту В. А. Блюменталь-Тамарину в Советском Союзе? Вспоминает другой артист Георгий Бахтаров, автор книжки «Записки актёра. Гении и подлецы»: В 1931 году мне и двум моим товарищам по Реалистическому театру предложили принять участие в гастрольной поездке Всеволода Александровича Блюменталь-Тамарина в Тулу и Харьков. В Харькове за день до окончания гастролей он пригласил нас на ужин в шикарный ресторан на Сумской. В отдельном кабинете был накрыт стол на четыре персоны. До сих пор помню все эти невообразимые закуски: янтарную лососину с лимоном, анчоусы, белугу в белом вине, холодную индейку с каштанами, на горячее — котлеты «Марешаль» (что-то фантастически вкусное из грудок рябчика, начинённых белыми грибами) и, наконец, десерт — клубника со взбитыми сливками. Всеволод Александрович был в ударе, увлечённо рассказывал о своей молодости, вспоминал театральные легенды, читал Блока и Лермонтова. В какой-то момент на пороге кабинета появился незнакомый человек средних лет в очках. Он внимательно слушал стихи. Блюменталь-Тамарин, уже захмелевший, пригласил его к нашему столу. Незнакомец приблизился и сказал: «Я вчера видел вас в «Кине». Вы удивительный артист! И стихи читаете вдохновенно. А ведь в девятнадцатом году в Одессе по решению подпольного обкома партии я должен был вас застрелить! И только случай помешал мне сделать это. Вас обвиняли в том, что вы предали Лизу В. Она погибла в контрразведке». Блюменталь мгновенно протрезвел. «Это клевета и ложь, — сказал он, — когда в город вошли красные, я был арестован и приговорён к расстрелу. Но приговор был обжалован, и дело прекращено за недоказанностью обвинения». Хорошо начавшийся вечер был совершенно испорчен. В годы Гражданской войны на Украине он участвовал в белом движении. По свидетельству В. В. Шверубовича (сына известного мхатовца В. И. Качалова), Всеволод Блюменталь-Тамарин, возглавлявший харьковское актёрство, верхом на белом коне, с огромным трёхцветным флагом на пике и большой церковной кружкой у седла собирал пожертвования и подарки для «освободителей Родины». Конечно, когда на украинскую землю пришла Красная армия, его арестовали. И только благодаря вмешательству А. В. Луначарского сохранили жизнь… Иными словами, собиравший на белом коне пожертвования и подарки для белой армии главный харьковский актёр Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин при Советской власти, хотевшей было его в своё время расстрелять (отчего он, очевидно, получил незаживающую душевную травму), жил на удивление неплохо. Да что там неплохо, хорошо жил. Отлично! Холила и лелеяла талантливых артистов Советская власть, даже если они были все из себя сложные, как вспоминает Бахтаров. Всеволод Александрович был человеком очень сложным, деспотичным, но безмерно талантливым во всём. Прекрасно образованный, владеющий тремя европейскими языками, он сам писал стихи, и очень неплохие. Необычайно музыкальный, пластичный, атлетического сложения, этот русоволосый красавец после окончания императорского театрального училища сразу же был принят в труппу Малого театра. Его дебют в роли Морского в пьесе Немировича-Данченко «Цена жизни» (с М. Н. Ермоловой в роли Анны Демуриной) стал настоящим фурором. Тут же посыпались многочисленные приглашения от крупнейших антрепренеров России. Предложение Н. Н. Синельникова было особенно соблазнительным: ведущее положение в первоклассной труппе, блестящие роли, огромное жалованье. Так Блюменталь-Тамарин стал кумиром Киева, Харькова, Одессы. Он играл Гамлета и Чацкого, Кина и Парфёна Рогожина, Жадова и Фердинанда, Дон Карлоса и Уриэля Акосту... Творческое сотрудничество с Синельниковым длилось долгие годы. Затем Всеволод Александрович поступил в Театр Корша, где переиграл многие из своих коронных ролей. Театр торжественно отметил 25-летие его творческой деятельности. В тот вечер он играл Кина. Во время торжественного чествования постановление о присвоении ему звания заслуженного артиста зачитал сам А. В. Луначарский. Для Блюменталь-Тамарина пели Л. В. Собинов, Н. А. Обухова, А. В. Нежданова и М. Р. Рейзен, танцевала Е. В. Гельцер, играл Генрих Нейгауз. Публика обожала Всеволода Александровича. Его ценили и власти, хотя он был убеждённо беспартийным человеком, что в советское время отнюдь не облегчало жизнь. Вёл он себя совершенно независимо — не признавал никаких парткомов и общих собраний, которые были неотъемлемой частью жизни любого театра, демонстративно не платил профсоюзных взносов. Не терпел диктата и не уживался с театральным руководством. Именно поэтому он периодически уходил из театра и, наконец, ушёл окончательно, предпочитая гастроли с собственной, хотя и весьма посредственной, труппой. Теперь у него был свой обязательный гардероб: два неизменных огромных кофра с костюмами. На гримировальном столике всегда стоял трельяж в серебряной оправе, пудреница из венецианского стекла в серебре, хрустальный графинчик-фляга с отменным коньяком и маленькая серебряная стопочка. Гастролёр. Так в своё время работали Мамонт Дальский, В. Ф. Комиссаржевская, а в 20-е годы П. Н. Орленев и П. В. Самойлов... В 30-е годы по понедельникам в Большом театре и его филиале шли так называемые «сборные спектакли артистов московских театров». Приглашали на них, как теперь бы сказали, сплошные звёзды. В 1932 году в филиале Большого театра поставили «Бесприданницу». С Е. Н. Гоголевой, Е. Д. Турчаниновой, М. М. Климовым, Н. И. Рыжовым, М. М. Блюменталь-Тамариной. Всеволод Александрович, который по своим внешним данным, казалось бы, подходил на роль Паратова, играл Карандышева. И как играл! Остро, жёстко, беспощадно к своему герою. Казалось, что Карандышев единолично властвует на сцене. Спектакль закончился полным его триумфом. Всё громче и настойчивее звучало: Та-ма-рин, Та-ма-рин. Его одного вызывали 14 раз. Ранней весной 1941 года на Тверской, около Елисеевского магазина, я встретил Блюменталя с женой. Я проводил их домой, на Малую Бронную. Он был грустен. Говорил, что готовит большую программу, посвящённую 100-летию со дня гибели М. Ю. Лермонтова. Будет играть сцены из «Маскарада», читать «Мцыри», отрывки из «Героя нашего времени», «Демона». Говорил, что гастроли начинают его утомлять и пора переходить к оседлой жизни. Рассказал, что получил приглашение Малого театра играть Отелло в очередь с Остужевым. Остужеву трудно играть часто, а спектакль пользуется огромным успехом, но в те дни, когда Остужева заменяет М. Ф. Ленин, публика возвращает билеты. Поведал, что Н. П. Охлопков предлагает ему вступить в труппу Театра Революции и начать там с роли Ивана Грозного в пьесе А. Толстого «Трудные годы». «Я серьёзно обдумываю эти предложения», — сказал он мне на прощание. Больше я его не видел. Война с Германией застала его на Западной Украине, где он выступал как раз с лермонтовской программой. С большими трудностями, потеряв все свои костюмы, он добрался до Москвы и поселился на даче в Новом Иерусалиме, выделенной ещё его матери, Марии Михайловне. В начале октября немцы ворвались в Истру. Был захвачен и дачный поселок НИЛ (Наука. Искусство. Литература), а его обитатели оказались на оккупированной территории. Спустя почти семь десятилетий трудно сказать, какие именно тараканы сплелись в мозгу Всеволода Александровича, решившего не уходить от немцев. Можно предположить, что сыграли свою роль воспоминания об упоминавшихся скачках на белом коне — но догадки к делу не подошьёшь. Факт есть факт: заслуженный артист Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин сознательно и преднамеренно остался в оккупации и, более того, начал активно сотрудничать с оккупационными властями. Которые поначалу назначили его худруком Киевского театра русской драмы. Вместе с ещё одним деятелем искусства, режиссёром-постановщиком Сергеем Эрнестовичем Радловым, они ставят в театре, что бы вы думали? Свежую пьесу Корнейчука «Фронт», сменив название на «Так они воюют». Сам Блюменталь-Тамарин играет главную роль генерала Горлова. Нужно ли уточнять, что в умелых руках маститых мастеров искусства пьеса превратилась в злобный, ядовитый антисоветский пасквиль? Однако в рамках театральной сцены Всеволоду Блюменталь-Тамарину было тесно. Он выбрал боевую публицистику, регулярно выступая в печати и на радио. Понятное дело, и то, и другое были немецкими. Одна из статей, опубликованных Блюменталь-Тамариным, называлась «25 лет советской каторги». В ней он подробно описал, как Советская власть цинично и изощрённо издевалась и над ним, и над его престарелой матерью. Не будь Блюменталь-Тамарин таким настырным, его дальнейшая жизнь, несомненно, сложилась бы иначе. «Коллега по цеху» С. Э. Радлов после войны собрался с духом и вернулся в Москву. Получил десятку, отсидел восемь, освободился в 1953 году и устроился сначала в Даугавпилсский, а затем и в Рижский драматический театр, где поставил «Гамлета», «Короля лир» и «Ромео и Джульетту» (в рижском ТЮЗе, вместе с П. Хомским), а свою реабилитацию (!) в 1957 году отметил постановкой «Макбет». Да, в 1949 году в заключении у него умерла жена — но в целом нельзя не признать, что Советская власть весьма гуманно отнеслась к заблудшему деятелю искусств из хорошей семьи. Неугомонный же Блюменталь-Тамарин поставил на службу рейху всю силу своего таланта. Ловко имитируя голос Сталина, Блюменталь-Тамарин озвучивает фальсифицированные указы советского правительства. Записанные на немецком радио Варшавы речи транслировались на всю европейскую территорию СССР, как оккупированную, так и свободную. Важный момент: не все знают-помнят, но во время Великой Отечественной войны слушать радио народу не дозволялось. Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 25 июня 1941 г. за № 1750 все без исключения граждане, проживающие на территории Советского Союза, были обязаны сдать на временное хранение в органы НКСвязи все радиоприемники и радиопередающие установки, находящиеся в индивидуальном пользовании. Поэтому слушать пропагандистские упражнения в исполнении Блюменталь-Тамарина могли только те, в чьём распоряжении радиоприёмники и приёмопередающие радиостанции находились по долгу службы — танкисты, лётчики, штабы частей, соединений и фронтов и т.п. Неудивительно, что уже 27 марта 1942 г. военная коллегия Верховного Суда СССР заочно приговорила его к смертной казни. Забегая чуть вперёд, скажу, что счастья и здоровья предательство Родины Всеволоду Александровичу не принесло. Но подробнее о том, в какой именно форме это случилось, вы прочитаете во второй части «Богемных историй», посвящённой племяннику жены Блюменталь-Тамарина, которая появится здесь http://pobeda.oper.ru/news/read.php?t=1051607092 на днях или даже несколько раньше. | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
