Главная » 2013 Июль 4 » Снова о Бабьем Яре
04:33 Снова о Бабьем Яре | |
> июля 1932 г., станция Зима, Иркутская обл.) известный советский, > русский поэт, прозаик, режиссер, сценарист, публицист, актер. Владеет > английским, испанским, итальянским и французским языками. В 2011 году > исполнилось 50 лет со дня публикации стихотворения Евгения Евтушенко > "Бабий Яр". Я полагаю, что в истории человечества не было других > поэтических строк, которые нашли бы такой немедленный и широкий отклик > во всем мире, как эти строки Евгения Евтушенко. Да и много ли было в > истории стихов, которые бы запечатлевались в камне, после которых > создавались памятники, причем на разных континентах. Памятник в Киеве, > строки на английском языке перед музеем Холокоста в Вашингтоне. В > эфире я как-то высказал свое мнение, что в ХХ веке в мире было два > самых знаменитых стихотворения. Это не значит, что они были лучшими из > того, что написано в прошлом веке. Потому что на этот счет у каждого > свои критерии и приоритеты, и трудно сравнивать художественные > произведения. Но если измерять по степени воздействия на людей, по > откликам, то, несомненно, такими были, на мой взгляд, стихотворение > "Если" Р. Киплинга - стихи, написанные великим английским писателем и > поэтом в 1910 году, и "Бабий Яр",написанный в 1961 году. Я никогда не > забуду день, когда мой отец пришел домой с номером "Литературной > газеты" в руке. На лице его было что-то вроде ошеломления - как такое > могло быть напечатано. Я никогда не забуду слез моей матери, когда она > читала эти стихи. Во время одной из наших бесед с Евгением > Александровичем в эфире я спросил у него, а какова история "Бабьего > Яра"?Как же случилось, что вопреки логике той жизни было все это > опубликовано в те наши жесткие, суровые времена? И Женя ответил мне, > что написать такие стихи было легче, чем напечатать. Вот что он сам > рассказал об этом... << Подробности о Бабьем Яре я узнал от молодого > киевского писателя Анатолия Кузнецова. Он был свидетелем того, как > людей собирали, как их вели на казнь. Он тогда был мальчиком, но > хорошо все помнил. Когда мы пришли на Бабий Яр, то я был совершенно > потрясен тем, что увидел. Я знал, что никакого памятника там нет, но > ожидал увидеть какой-то знак памятный или какое-то ухоженное место. И > вдруг я увидел самую обыкновенную свалку, которая была превращена в > такой сэндвич дурнопахнущего мусора. И это на том месте, где в земле > лежали десятки тысяч ни в чем не повинных людей: детей, стариков, > женщин. На наших глазах подъезжали грузовики и сваливали на то место, > где лежали эти жертвы, все новые и новые кучи мусора. Я был настолько > устыжен увиденным, что этой же ночью написал стихи. Потом я их читал > украинским поэтам, среди которых был Виталий Коротич, и читал их > Александру Межирову, позвонив в Москву. А уже на следующий день в > Киеве хотели отменить мое выступление. Пришла учительница с учениками, > и они мне сказали, что видели, как мои афиши заклеивают. И я сразу > понял, что стихи уже известны в КГБ. Очевидно, мои телефонные > разговоры прослушивались. Когда я его впервые исполнил публично, > возникла минута молчания, мне эта минута показалась вечностью... А > потом... Там маленькая старушка вышла из зала, прихрамывая, опираясь > на палочку, прошла медленно по сцене ко мне. Она сказала, что была в > Бабьем Яру , была одной из немногих, кому удалось выползти сквозь > мертвые тела. Она поклонилась мне земным поклоном и поцеловала мне > руку. Мне никогда в жизни никто руку не целовал. Но одно дело > организовать литературный концерт и совсем другое - быть напечатанным. > Мотивировка отказа в те времена была стандартной: "Нас не поймут"! И > тогда я поехал к Косолапову в "Литературную газету".Я знал, что он был > порядочный человек. Разумеется, он был членом партии, иначе не был бы > главным редактором. Быть редактором и не быть членом партии было > невозможно. Вначале я принес стихо-творение ответственному секретарю. > Он прочитал и сказал: "Какие хорошие стихи, какой ты молодец. Ты мне > прочитать принес?" Я говорю: "Не прочитать, а напечатать".Он сказал: > "Ну, брат, ты даешь. Тогда иди к главному, если ты веришь, что это > можно напечатать".И я пошел к Косолапову. Он в моем присутствии > прочитал стихи и сказал с расстановкой: "Это очень сильные и очень > нужные стихи. Ну, что мы будем с этим делать?" Я говорю: "Как что, > печатать надо!" Он поразмышлял и потом сказал:"Ну, придется вам > подождать, посидеть в коридорчике. Мне жену придется вызывать". Я > удивился, зачем вызывать жену. А он и говорит: "Как зачем? Меня же > уволят с этого поста, когда это будет напечатано. Я должен с ней > посоветоваться. Это должно быть семейное решение. Идите, ждите. А пока > мы в набор направим".В набор направили при мне. И пока я сидел в > коридорчике, приходили ко мне очень многие люди из типографии. Хорошо > запомнил, как пришел старичок-наборщик, принес мне чекушечку водки > початую с соленым огурцом и сказал: "Ты держись, напечатают, вот ты > увидишь". Потом приехала жена Косолапова. Как мне рассказывали, она > была медсестрой во время войны, вынесла очень многих с поля боя. > Побыли они там вместе примерно минут сорок. Потом они вместе вышли, > она подходит ко мне, не плакала, но глаза немного влажные. Смотрит на > меня изучающе, улыбается, говорит: "Не беспокойтесь, Женя, мы решили > быть уволенными".И я решил дождаться утра, не уходил. И там еще > остались многие. А неприятности начались уже на следующий день. > Приехал заведующий отделом ЦК, стал выяснять, как это проморгали, > пропустили? Но уже было поздно. Это уже продавалось, и ничего уже > сделать было нельзя. А Косолапова действительно уволили. Ведь он шел > на амбразуру сознательно, он совершил настоящий подвиг по тем > временам. Какие были первые отклики на "Бабий Яр"? В течение недели > пришло тысяч десять писем, телеграмм и радиограмм даже с кораблей. > Распространилось стихотворение просто как молния. Его передавали по > телефону. Тогда не было факсов. Звонили, читали, записывали. И что > особенно характерно: это были в основном русские люди! Мне даже с > Камчатки звонили. Я поинтересовался: "Как же вы читали, ведь еще не > дошла до вас газета? Нет, говорят, нам по телефону прочитали, мы > записали со слуха". Много было искаженных и ошибочных версий. А потом > начались нападки официальные. Кроме всего прочего, меня ругали за то, > что я ничего хорошего не написал про русских, обвиняли во всех грехах. > Меня, написавшего к тому времени слова песни "Хотят ли русские > войны",которую пели все, включая Никиту Сергеевича Хрущева, я сам это > видел. И тот же Хрущев критиковал меня за "Бабий Яр"? > > А в мире какая была реакция? Невероятная. Это уникальный в истории > случай. В течение недели стихотворение было переведено на 72 языка и > напечатано на первых полосах всех крупнейших газет, в том числе и > американских. Еще запомнил, как пришли ко мне огромные, баскетбольного > роста ребята из университета. Они взялись меня добровольно охранять, > хотя случаев нападения не было. Но они могли быть. Они ночевали на > лестничной клетке, моя мама их видела. Так что меня люди очень > поддержали. И самое главное чудо: позвонил Дмитрий Дмитриевич > Шостакович. Мы с женой даже не сразу поверили, подумали, что чья-то > хулиганская выходка. Он меня спросил, не дам ли я разрешения написать > музыку на мои стихи. Я сказал: "Ну конечно" и еще что-то мямлил. И он > тогда сказал: "Ну, приезжайте тогда ко мне, музыка уже написана".Это > была первая запись. У Максима Шостаковича есть эта первая запись > "Бабьего Яра",когда Шостакович пел за хор и играл за оркестр. Максим > говорит мне: "Знаете, Евгений Александрович, это совсем не > профессиональная запись. Но все равно я считаю, что она уникальная и > ее надо выпустить не как профессиональную запись, а как документ > человеческий". Ведь это было первое исполнение самой знаменитой > симфонии ХХ века. Михаил Бузукашвили > *************************************************************** > > БАБИЙ ЯР > > > > Над Бабьим Яром памятников нет. > Крутой обрыв, как грубое надгробье. > Мне страшно. > Мне сегодня столько лет, > как самому еврейскому народу. > > Мне кажется сейчас - > я иудей. > Вот я бреду по древнему Египту. > А вот я, на кресте распятый, гибну, > и до сих пор на мне - следы гвоздей. > Мне кажется, что Дрейфус - > это я. > Мещанство - > мой доносчик и судья. > Я за решеткой. > Я попал в кольцо. > Затравленный, > оплеванный, > оболганный. > И дамочки с брюссельскими оборками, > визжа, зонтами тычут мне в лицо. > Мне кажется - > я мальчик в Белостоке. > Кровь льется, растекаясь по полам. > Бесчинствуют вожди трактирной стойки > и пахнут водкой с луком пополам. > Я, сапогом отброшенный, бессилен. > Напрасно я погромщиков молю. > Под гогот: > "Бей жидов, спасай Россию!"- > насилует лабазник мать мою. > О, русский мой народ! - > Я знаю - > ты > По сущности интернационален. > Но часто те, чьи руки нечисты, > твоим чистейшим именем бряцали. > Я знаю доброту твоей земли. > Как подло, > что, и жилочкой не дрогнув, > антисемиты пышно нарекли > себя "Союзом русского народа"! > Мне кажется - > я - это Анна Франк, > прозрачная, > как веточка в апреле. > И я люблю. > И мне не надо фраз. > Мне надо, > чтоб друг в друга мы смотрели. > Как мало можно видеть, > обонять! > Нельзя нам листьев > и нельзя нам неба. > Но можно очень много - > это нежно > друг друга в темной комнате обнять. > Сюда идут? > Не бойся -- это гулы > самой весны - > она сюда идет. > Иди ко мне. > Дай мне скорее губы. > Ломают дверь? > Нет - это ледоход... > Над Бабьим Яром шелест диких трав. > Деревья смотрят грозно, > по-судейски. > Все молча здесь кричит, > и, шапку сняв, > я чувствую, > как медленно седею. > И сам я, > как сплошной беззвучный крик, > над тысячами тысяч погребенных. > Я - > каждый здесь расстрелянный старик. > Я - > каждый здесь расстрелянный ребенок. > Ничто во мне > про это не забудет! > "Интернационал" > пусть прогремит, > когда навеки похоронен будет > последний на земле антисемит. > Еврейской крови нет в крови моей. > Но ненавистен злобой заскорузлой > я всем антисемитам, > как еврей, > и потому - > я настоящий русский! > > > > | |
|
Всего комментариев: 0 | |