Главная » 2013 Август 29 » Мужичок с гармошкой
08:45 Мужичок с гармошкой | |
Ехать в загородный дом Бандуриных минут сорок на электричке, но мне повезло, радушные хозяева встретили на машине, прокатили с ветерком. Звездная пара на деле оказалась очень простой, без пафоса. Уютный дом, ухоженный дворик с миниатюрным прудиком, разгуливающие по газону две кошки и две собаки, три аквариума и крыса... – Моя мама работала медсестрой и старалась дать мне все что нужно, – начал разговор Николай. – Отец закончил Институт культуры и работал режиссером, он нас с мамой оставил, когда мне было четыре года. Конечно, жили мы небогато. Всегда сложно, когда нет кого-то из родителей. Мать старалась, билась из последних сил, чтобы у меня было все самое необходимое, но мопедов у меня точно не было. Зато теперь я отрываюсь, купил себе скутер и гоняю по окрестностям. Мне очень нравится, хочу купить скутер побольше, но сейчас на него нужны права, регистрация в ГАИ. На все это нужно время, которого, увы, нет. А ведь раньше я считал, что всё, что между ног – не транспорт, пока сам не попробовал и не понял романтику шума ветра. Мне кажется, что скутер – одно из решений проблем с пробками. Оборудовали бы в городе стоянки для скутеров, было бы лучше. – Скутеров в детстве не было, а что было? – Мы жили на Лиговке. А это драки улица на улицу, но у нас был свой кодекс чести: никогда не бить упавшего, не драться с врагом, если он идет с девушкой. В таком районе нужно быть сильным, умеющим постоять за себя. Поэтому я записался в секцию бокса, понимая, что у меня нет отца и никто меня этому не научит. Поначалу было страшно, а потом втянулся. Позже пошел в тяжелую атлетику, затем увлекся восточными единоборствами. Тогда каратэ набирало обороты, но было запрещено, мы занимались подпольно. Бокс я и сейчас люблю. Когда перебрался из Питера в Москву, в моем доме оказалась секция каратэ. Я сразу пошел, но прозанимался месяца три. Во-первых, возраст не тот, суставы не те. Но самое главное, я стал замечать: чем больше я отжимаюсь на кулаках, тем сложнее мне играть на гармошке. Выбор в сторону профессии перевесил. Сейчас, чтобы поддерживать себя в форме, я тягаю гантельки. – Вы – человек, который сделал себя сам. А ваш отец так и не объявился? – Папа долгое время проработал режиссером в театре Краснознаменного Мурманского Северного флота, у него была другая семья, двое детей, мы практически не общались. А когда он вернулся в Ленинград, я уже был взрослым, сам поступал на речевое отделение Музыкального училища им. Римского-Корсакова, мне было 17 лет. Мы встречались, но не так много, как хотелось бы. Папа даже помогал мне готовиться к экзаменам, репетировал со мной номера. Но, увы, все, что он ставил, мне, мягко говоря, не пригодилось. У него видение было театральным, а я поступал на эстрадный. Потом я узнал, что наш декан был знаком с моим отцом и пригласил его поработать преподавателем актерского мастерства на нашем курсе. И тогда я посмотрел на него другими глазами. После окончания учебного заведения мы с Мишей Вашуковым устроились на работу в Новгородскую филармонию, а через три месяца – в Ленконцерт. Работы было много, одно время мы давали по сто концертов в месяц! Помню, в один предновогодний день мы дали девять концертов. Мы были молоды, веселы, передвигались на общественном транспорте, причем в руках тащили не только костюмы и реквизит, но и аппаратуру, колонки, магнитофон и усилители. Мы в Питере крепко стояли, но я понял, что если хотим известности, то нам нужно перебираться в Москву. Ведь именно в столице сосредоточены телевидение, радио, а раскрутиться можно только при помощи средств массовой информации. Мишка сначала сопротивлялся, он старше меня немного и больше привязан к городу. Я уговаривал его, что, если не решимся, мы обречены. Ведь в нашей организации работали 356 потрясающих артистов, но их имена до сих пор никому не известны. После долгих размышлений мы перебрались в Москву. Я хочу подчеркнуть, что мы приехали не за длинным рублем, а за карьерным ростом, работы нам и в Питере хватало. Жить было негде, и мы сняли однокомнатную квартиру, я с женой Мариной и мой партнер Миша. С бытовой точки зрения это было очень тяжело. Мы мыкались по гостиницам, жили у друзей... Года полтора находились в подвешенном состоянии, как говорят, жили в поезде между Питером и Москвой. А потом моя мама вышла замуж и переехала к мужу, разрешив поменять нашу двухкомнатную квартиру в Питере на московскую однушку в районе Братеево, с кучей сложностей, с доплатой. Одну и ту же справку в нотариальной конторе я переделывал девять раз, выстаивая по восемь–десять часов в очередях. Но, как говорится, нервы кончились, а прописка осталась. И мы с Мариной вздохнули спокойно. Я ощутил радость, ведь более шести лет мы жили в квартире у жены, с тещей. Как говорится, я жил, затаив дыхание. Конечно, своя квартира – это абсолютный кайф. До метро «Каширская» было 40 минут на транспорте, но нас с Мариной это не напрягало. Потом у нас была целая серия обменов, мы оказались в районе «Алексеевской». Правда, ностальгия по Питеру бывает до сих пор, иногда приезжаю в город детства, целую и обнимаю камни набережной. Хотя Москва тоже стала для меня родной. В то время я ездил в Питер не только по работе, но и к маме. Она уже вышла на пенсию, денег у нее было немного, и я, понимая, как ей трудно, забрал ее в Москву. Сначала родители жили у нас, потом мы купили им квартиру. Я хочу, чтобы моя мама, а ей сейчас 75 лет, ни в чем не нуждалась, чтобы она хорошо питалась, чтобы у нее всегда были необходимые лекарства и она ни о чем не заботилась. – А потом вас потянуло за город? – Да, захотелось отдыхать на свежем воздухе. Мой хороший приятель давно предлагал купить тут участок, но денег на строительство жилья не было. И мы купили готовый домик по Дмитровке. Территория была неохраняемая – кражи, грабежи, воды нет, все жители деревни ходили к роднику, колодцев не было. Для огородов воду из водокачки пускали только на лето, да и то после майских праздников. Мы намучились там. И решили что-то менять. Поднатужились и в 2000 году купили участок здесь. Два года ушло на строительство дома, два года занимались ландшафтом, а когда все было готово, приезжали отдыхать. После очередных выходных моя мама сказала, что хочет остаться тут жить. Мы согласились – зачем родителям жить в городе, когда можно прекрасно пребывать на природе, на свежем воздухе, без городского шума и пыли. Это было где-то в 2003 году, а через три года и мы сюда переехали, и теперь я привык здесь находиться. Приезжаю – и все проблемы остаются за забором. В одном из интервью Илюша Олейников, царство ему небесное, сказал, что его любимое занятие – это тупое и бессмысленное созерцание своего участка. Недавно я поймал себя на этой же мысли. Вот походишь во дворе, травку подстрижешь, кустики подровняешь и думаешь: «Боже мой, как хорошо! Ничего больше не надо». – Николай Юрьевич, а что это у вас с женой за пирсинг возле уха? Последний писк моды? – Нет, золотая игла Мухиной для похудения. Причем появились они у нас случайно. Мы давно дружим с программой «Доброго здоровьица!», которую, увы, закрыли. Геннадий Малахов часто приглашал нас с Мариной на съемки, у нас даже было ощущение, что мы трижды больные Советского Союза. Однажды Геннадий Петрович попросил: «Можно мы снимем, как вам делают какие-то процедуры?» Мы согласились, абсолютно не зная, что нас ждет. Поехали в клинику, а нам там – раз-раз-раз – неожиданно воткнули иголки. Когда я понял, что к чему, отказываться было поздно. Да и доктор Мариат Мухина, удивительная женщина, большая умница, все объяснила. Я ей как-то доверился и до сих пор не жалею об этом. Тогда я весил сто килограммов, и доктор уверяла, что мне за год нужно сбросить килограммов 30–40. Ну, не знаю, как пойдет, пока распрощался с десятью. Но самое главное, у меня сахар, тьфу-тьфу, пришел в норму, чему я несказанно рад. Уровень сахара был до 16 ммоль/л, а теперь около 5. На подсознание все-таки давило, что болен, что этого или того нельзя. А сейчас все пришло в норму, нервы в порядке, я бодр и спокоен. – В Москву вы приехали с женой Мариной и партнером по сцене Михаилом Вашуковым. Потом ваш творческий дуэт с Михаилом Юрьевичем распался. Сейчас вы общаетесь? – К моему глубокому сожалению, мы расстались нехорошо. У Миши на меня большая обида, он не может меня простить, понять, а вот я его понимаю. Хотя, как показало время, я был прав. У каждого из нас теперь своя творческая жизнь. Мы общаемся только в рамках программы «Смеяться разрешается». Мне жаль, что мы не общаемся, как раньше. Ведь Мишка мне, как брат, у нас даже отчества одинаковые – Юрьевичи, и мы 23 года были вместе. Расстаться с Мишей было сложно, но возникла такая необходимость. Увы.. | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика
Онлайн всего: 2
Шпионов 2
Друзей 0
Посетители за сутки :