Главная » 2013 Октябрь 30 » У меня было три брака
10:00 У меня было три брака | |
А за главную роль в картине «За всё заплачено» актер поплатился здоровьем. На съемках в Афганистане в тело актера на 15 см вошел штырь от антенны бронетранспортера. Жизнь Литвинова висела на волоске, но он выкарабкался. Правда, для этого понадобилось пройти через несколько операций. Сейчас 62-летний актер и не вспоминает о травме, ведь в его жизни так много радостей. Трое детей чего стоят! – Владимир Устинович, вы многодетный папа. Расскажите о своих детях. – У меня трое детей. Моей старшей дочке Анне Владимировне 37 лет, она очень красивая женщина. И если бы я не знал, что это моя дочь, она бы вышла сюда – и я бы сказал: «Ни фига себе!» И даже постарался бы с ней познакомиться. Она живет в Таллине, у нее муж эстонец, двое детишек, моих внуков зовут Франк и Фердинанд. Анна очень хороший художник, причем трудолюбивая. Это она не в меня, а в маму. У нее много выставок, она востребованный специалист, ее работы есть и в интернете. Мне бы хотелось встречаться с дочкой, внуками, но здесь есть проблема. С моей первой супругой мы не живем уже 30 лет, но она до сих пор запрещает мне видеться с ними. Недавно я был в Таллине, пришел, нажал кнопку звонка, она открыла и спросила: «Ну что тебе еще надо?» А ведь прошло 30 лет. Она больше не вышла замуж. Я действительно, наверное, испортил ей жизнь. И поэтому я с пониманием отношусь к ее поведению, – актер на секунду задумался, а потом сразу сменил серьезное выражение лица на шутливое: – Я же не мог осчастливить только одного человека. Не было бы у меня других детей. А так еще двое получились. Арсению Владимировичу 22 года, он еще ищет себя. Когда он себя найдет, я не знаю, но пока ищет. Я, конечно, зря его убрал из актерской профессии. Ведь он после школы поступил в театральный институт. Сначала вроде учился, а второй семестр почти весь прогулял. Я подумал, что у него нет тяги, и предложил ему закрыть этот вопрос и искать что-то другое. И только теперь я понимаю, что ошибся. Арсений – с хорошими внешними данными, с мозгами у него все в порядке, но он излишне эмоциональный, нерациональный. Это ему в обычной жизни мешает, но для актерской профессии именно это и нужно. Я не могу представить сына, например, в банковской сфере, в офисе. Он не будет сидеть весь день на одном месте. Самый главный человечек в моей сегодняшней жизни – это Аксинья Владимировна, которой сейчас 4 с половиной года. Она моя душегрейка. Она у меня такая худенькая, в сарафанчиках ходит. Вот смотрю на детишек, некоторые такие плотненькие, упитанные, а она у меня худенькая. И когда невесомая Асенька бросается мне на шею, папа млеет. Обнимает и говорит: «Папочка мой»... Я по ней скучаю. Она у меня чудная, с голубенькими глазами. Было даже, что я ей колыбельные пел раз-другой. Мы с ней дружим. Дружим. У меня почему-то все дети получаются эмоциональные такие. Аська у нас пропеллер, все время по квартире гоняет. – Владимир Устинович, вы сами были поздним ребенком, маме было 45 лет, папе 50. Теперь вы с женой поздние родители. Как вас воспитывали и как воспитываете вы? – Обычно дедушки, бабушки очень любят внуков, потому что они по-другому все воспринимают. И хотя у меня есть два внука от старшей дочери, я по характеру не дедушка. Я еще нахожусь по ощущениям в другой зоне. Меня никак не воспитывали, и это прекрасно. Я во дворе воспитывался, такой сорняк. Недавно мне одна журналистка рассказала, что есть такой сорняк борщевик. Он растет дико, очень быстро, становится огромным и всем мешает. И чтобы с ним разобраться, агрономы решили его окультурить, чтобы заглушить его рост. И борщевик стал плохо расти. И мне пришла такая мысль, что дикий сорняк растет и развивается, потому что у него есть мотивация, а у культурных, которые всегда находятся в зоне комфорта, рост слабый. У них нет развития. Так и у людей – в зоне комфорта все закисает, а развитие может быть только вне этой зоны. В этом секторе можно отдохнуть. Вот и вода – есть стремнина проточная, там вода всегда свежая, а по бокам – застойная вода. Там тишь, гладь, прошлогодние листья, палочки, заболоченность. Не жизнь, а тоска. Я люблю стремнину, свежесть воды. И всегда об этом думаю. Мне кажется, что человек должен всегда развиваться, в любом возрасте. Вне зависимости от возраста с тобой должно что-то происходить, что-то важное. Не нужно цепляться за всякие палочки, за закись, где тебе вручают удостоверение, в котором написано: «Пенсионер по старости». И там отсутствие жизни. Там люди не живут, а доживают, по десять – пятнадцать лет носят старые пальто, это такая советская традиция, которая мне не нравится. Я не знаю, когда я буду доживать, я живу. – Но вы, сорняк, все же в юности решили окультуриться и стать артистом? – Сначала я поступил в политехнический институт, а потом меня призвали в армию. Когда я демобилизовался, пришел на лекцию, посмотрел на дядьку, который рассказывал про вычитательную геометрию, и понял, что мне это совсем неинтересно. Ведь в армии я мечтал о другом будущем, тогда же понял, что я гуманитарий, мне интересен человек, его природа и все, что с этим связано. Мир и человек – все остальное мне неинтересно! Потом, когда я закончил театральный институт, подумал, что выбрал немужскую профессию. Ведь я должен смотреть глазами главного режиссера, должен всем нравиться. А мужчина, мне кажется, не должен нравиться, он должен быть самостоятельным, то есть стоять сам. Но я все же сумел и в этой зависимой профессии всю жизнь прожить без начальника. Я давно понял, что самое дорогое, что у меня есть, – это время моей жизни. Я его берегу, ценю каждое мгновение. Я проходил несколько театров, как прохожий, насквозь. Я не засиживался, не хотел сидеть в труппах, утопать в дрязгах, плести интриги в надежде получить роль, нравиться администрации. Поэтому сразу после первого сезона в театре я уехал в Сыктывкар, строил дом, потом дорогу. И я заработал там очень приличные деньги. Мы там спали в какой-то старой бане, кормили комаров, там было полное отсутствие комфорта. Но... Когда после такой тяжелой работы загорелый и обветренный приезжаешь домой, в Питер, покупаешь себе какие-то тряпки, приходишь в театр и говоришь: «Ну что, коньячку вам налить?» И достаешь из кармана денежки. Это, конечно, бравада такая! Но это мне доставляло какое-то удовлетворение. А потом думаю: на зиму надо в какой-нибудь театр пойти, перезимовать. Кстати, однажды по весне директор одного театра вызвал меня к себе и сказал: «Знаешь, у тебя, кроме театра, есть какая-то другая жизнь, которая тебе интереснее». Я говорю: «Точно, интереснее!» А за окном солнышко весеннее, небо яркое! Пора! Надо куда-то уезжать, кататься на лыжах, а потом, может, махнуть на море, в Гурзуф. Туда в конце апреля приезжаешь на недельку – красота, еще нет сезона, нет никаких отдыхающих. Там еще скамейки, карусельки красят, а ты гуляешь, освежаешься морем, воздухом, отдыхом, а потом возвращаешься домой. Лето. Надо трудиться. Я и проводником дальнего следования ездил, очень хорошие деньги зарабатывал. Там мафия, гангстерская такая работа, такие персонажи, характеры в этих поездах. Ух как интересно! Я сам взятки давать не умею, и этим занимался мой знакомый. И диспетчеры сажали нас на «золотой» эшелон по маршруту Ленинград – Дербент. Оттуда в Ленинград на рынки везли овощи-фрукты, которые мы прятали в разных местах вагона. Там есть куда спрятать. И за это мы получали определенные деньги, ну и зайцев, конечно, возили. Но у меня был кодекс – выше стоимости билета я не брал и обязательно давал место. Я не спекулировал на необходимости людей куда-то добраться. У меня такой был девиз: «Пусть люди едут!» Ну что им стоять на перроне станции, если они хотят ехать, но больше стоимости билета денег не брал. Ну а когда сезон кончался, я, заработав неплохие деньги, опять устраивался в театр. – Богатый и красивый мужчина всегда привлекателен. На что тратили заработанные кровью и потом? На женщин? – Ну, я какой-то в этом смысле малодушный человек, слабохарактерный, наверное. Я все время женился. Я по-человечески входил в положение избранницы и женился. Но они все замечательный люди, прекрасные! Конечно, я хотел быть свободным человеком. Но когда я понимал, что лишаю людей чего-то очень важного в их жизни, то женился. Но жизнь так распоряжалась, что я недолго был женат. Хотя вскоре меня опять кто-то подбирал, смотрел на меня, понимая, что это должна быть какая-то судьбоносная история. Но я повторюсь: это были яркие, великолепные женщины. У меня было три брака, и всем женам я благодарен, с каждой я прожил энное количество лет. Я благодарен за опыт, за детей. И конечно, как в любой семье, у нас были проблемы. У меня же тоже характер не подарок, и я переносил эти проблемы из одного брака в следующий. Но другое дело, как на них реагировали мои женщины. Мои супруги были разными, поэтому одни прощали, другие шли на компромисс, находили решение проблем. Ведь брак – это большой труд, и если нет взаимных движений друг к другу, то жить вместе невозможно. Мы же все разные, у каждого свой характер. Но самое важное в семье – чувства. И только ради них можно жить. Например, мы с Еленой уже 23 года вместе, она молодец. Она так мудро выстроила наши отношения, несмотря на то, что у нас разница в 19 лет. Хотя, если бы у меня не было этого третьего брака, я бы считал, что такая разница между супругами – это пошловато. Мне не нравится, когда мужчины, условно, меняют жен старых на молодых, это как предательство, что ли. У меня так получилось. У меня не было такого настроя жениться на молоденькой, тем более вторая моя жена была на год меня старше. Это жизнь. Встретились – и все состоялось. Лена была заточена на семью, это для нее было важнее всего. Поэтому меня сразу аккуратно прибрали. Лена сразу приехала ко мне на съемки и привезла мне всякой вкусноты, я, понимая ее цели, даже сказал: «Нет, меня не возьмешь этим!» Но нет, не сдержался, сдался. Альфия Камилова | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика
Онлайн всего: 4
Шпионов 4
Друзей 0
Посетители за сутки :