Главная » 2014 Май 10 » Татьяна Самойлова: О себе
13:41 Татьяна Самойлова: О себе | |
Это было первое чистое чувство, тем более что ни у меня, ни у него никого до этого не было. Мы знали друг друга еще по училищу, но по-настоящему познакомились в Одессе, на даче у друзей. Помню, как вдвоем наблюдали за петухами, и Вася сказал: «Смотри, петух клюет курицу, потому что любит ее...» Анна Каренина 1967 Довольно быстро мы решили пожениться — прямо на съемках в Одессе. Никакого торжества не было. Мы просто зашли в загс и расписались. После чего купили друг другу подарки в магазине белья. Так мы стали мужем и женой и были очень счастливы в первые годы. У нас ведь имелось много общего. Мы одного возраста, оба помнили ужасы войны, оба запоем читали Пушкина, Шекспира. Мы постоянно что-то обсуждали! У Ланового была очень маленькая квартира, в которой помимо родителей жили еще две сестры и племянница. А я — единственная в семье, любимая папина и мамина дочка. Татьяна Самойлова и Евгений Самойлов Мой отец, Евгений Самойлов, был очень известным в то время актером. Хотя сам он происходил из простой семьи: папа — рабочий, мама — домохозяйка. Однажды приятель уговорил его пойти прослушиваться в художественную студию. Так отец заболел театром и через какое-то время оставил завод, полностью погрузившись в искусство. Настоящая слава пришла, когда отец начал сниматься в кино. Сыграв «украинского Чапаева» — Щорса, папа даже был увековечен в памятнике, который до сих пор стоит в Киеве. Словом, наша семья жила в достатке. И вот было решено, что мы с Васей поселимся у меня, на Песчаной улице. С деньгами папа нам помогал. Ведь Вася вынужден был все, что зарабатывает, отдавать своей матери. Плохо было то, что виделись мы мало — только поздно вечером. Ведь у Васи в училище была большая общественная нагрузка: он занимал пост в комсомольской организации, да еще работал на радио, все время был занят. При этом он хотел, чтобы я больше внимания уделяла дому. Не раз предлагал: «Давай я буду зарабатывать, а ты хозяйствуй». Но ведь у меня тоже были свои мечты! С самого начала у меня была такая установка в жизни: «Кино — это главное!» Возможно, это у меня от отца — я ведь с детства привыкла, что все в нашем доме подчиняется ритму его работы в кино и в театре. Да и разве может сравниться перспектива сидеть дома и хозяйствовать, например, со съемками в фильме «Летят журавли» у Калатозова и Урусевского? Однажды мне предложили прочесть пьесу Виктора Розова «Вечно живые» (именно по ней снят фильм «Летят журавли». — Прим. ред.). Режиссер Михаил Калатозов и оператор Сергей Урусевский искали на главные роли молодых актеров. Кандидатура Елены Добронравовой, на которой настаивал сценарист, им не очень нравилась — на мое счастье. Ведь мне так хотелось сыграть Веронику! Это была абсолютно моя роль, моя тема. Мне повезло — на пробах мы с Алексеем Баталовым «совпали», хорошо смотрелись вместе. Ведь нужна была именно пара! И Леша до сих пор говорит, что его взяли в этот фильм только из-за меня. Урусевскому понравилась моя легкость, грациозность. Я же все детство провела у балетного станка, рассчитывая со временем танцевать, как Павлова или как Плисецкая. С последней была знакома моя мама, и ей удалось договориться, чтобы меня посмотрели в Большом театре. Это было крушение надежд. Строгие педагоги придирчиво оглядели меня и нашли, что у меня «тяжелые бедра», да и гибкость не та… Стало ясно, что профессиональной балериной мне не стать. Помню, когда мы вышли в коридор, мама зарыдала… А я не особенно переживала — словно чувствовала, что меня ждет еще лучшая судьба — стать актрисой и сыграть Веронику в фильме «Летят журавли»... Кстати, это Леша Баталов придумал образ Вероники. Мы с ним репетировали на даче, когда он взял две обуглившиеся спички и нарисовал ими стрелки мне на веках. Сказал: «Вот Вероника! Ты должна так ее сыграть, чтобы все девушки захотели стать похожими на нее и рисовали себе такие же стрелки!» Урусевский и Калатозов давали нам полную свободу на съемках. А они занимались по большей части техникой, постоянно что-то мастерили, изобретали… Эти гениальные кадры в первую очередь созданы мастерством оператора! Урусевский просто «рисовал» меня светом — такой красивой, как в этом фильме, я в жизни никогда не была. «Летят журавли» Калатозов с Урусевским не жалели нас. Иногда на установку света уходили часы, а то и дни. Как и на репетиции. Мы могли готовиться к съемке какого-то эпизода сутки, а потом режиссер смотрел на меня и говорил: «Нет, ты еще не готова! Подумай еще…» Одну только фразу «Я выйду замуж за Марка» я произносила два часа подряд, и то ее потом вырезали, а оставили только мое молчание. А Баталов три дня падал в одну и ту же лужу со словами: «Я не ранен — я убит». Но нам и в голову бы не пришло жаловаться! Это ведь было счастьем — сниматься в ТАКОМ фильме... «Летят журавли» Во время съемок я узнала, что больна туберкулезом. Здоровье было подорвано еще с войны. В эвакуации я все время тяжело болела: то легкие, то сердце, то горло. Я лежала дни напролет. Лекарств не было, и мама делала мне какие-то отвары из трав. Ей пришлось так много прочесть об этом, что она стала врачом-самоучкой. И вот в 1957 году война мне аукнулась. Конечно, я скрыла свою болезнь от режиссера. Очень боялась, что меня снимут с картины. Знал только Леша Баталов, и он не проговорился. Но все обнаружилось, когда снимали момент, где я бегу по лестнице разбомбленного дома. Я упала в обморок, врачи осмотрели меня и поставили диагноз. Мне стали продувать легкие, делать уколы — все, чтобы я только дотянула картину. Зато и вид у меня был вполне подходящий для изможденной войной героини — я была худая, мрачная… «Летят журавли» Успех пришел не сразу. Наоборот, после того как на просмотре Хрущев обругал Веронику шлюхой, картина могла лечь на полку. Но каким-то сложным путем она попала за границу и получила призы в Канне. Вот тогда «Летят журавли» и стали крутить во всех кинотеатрах. Возникла мода на Веронику. Как и предсказывал Баталов, девушки стали делать такие же стрелки, такую же прическу... Но главное — с этой картиной я побывала в Канне, а затем в Париже — городе моей мечты! 1957 год. Татьяна Самойлова, после награждения специальным дипломом за лучшее исполнение главной роли в фильме «Летят журавли» Я еще с училища заболела Парижем, когда стала изучать французский язык. Как же я мечтала поехать туда, побродить по Лувру, посмотреть картины... Я ведь разбиралась в живописи, была этим очень увлечена. Вот только не верилось, что моя мечта осуществима. И вдруг — все получилось само собой, меня пригласили на Каннский кинофестиваль! А вот Лешу Баталова туда не взяли — его семья считалась неблагонадежной, у них ведь часто жила Ахматова... Да и Калатозов не поехал — после такой напряженной работы у него случился инфаркт. Так что на премьере в Канне мы с Урусевским сидели вдвоем. Каннский фестиваль. Татьяна на Каннском фестивале рядом с плакатом фильма «Летят журавли» Уже почти полфильма прошло, а в зале полная тишина… Мы вжались в кресла, в голове стучало: «Неужели они не поняли? Почему молчат?» А потом я решилась оглянуться — а все плачут, и женщины, и мужчины. Молчали, потому что давились слезами. В конце уже все плакали, не стесняясь, потом устроили овацию. «В Париже я смогла пообщаться с самим Пабло Пикассо. Он называл меня «русской богиней» и рисовал мой портрет». 1958 г В Париже я смогла пообщаться с самим Пикассо. Помню, он постоянно курил и что-то говорил, но я не все понимала. Да это было и не важно! Я просто смотрела на него во все глаза. А он называл меня «русской богиней» и рисовал мой портрет. Неизвестно, где этот портрет сейчас — ведь Пикассо оставил его у себя... Помню, этот удивительный человек говорил мне: «Сегодня вы идете по бульвару, и вас никто не знает. А завтра вы будете ехать в машине по Голливуду». И ведь его предсказание чуть не сбылось! Еще на фестивале Жерар Филип передал мне в подарок часы и приглашение сниматься с ним в «Анне Карениной». Представляете, как у меня закружилась голова? Я подумала: «Вот оно, начинается!» Но возвращение в СССР отрезвило меня. Первая встреча — с Алексеем Баталовым. Мы скромно отметили наш успех в кафе на Арбате. Помню, на столе у нас были напиток «Дюшес» и печенье. Алексей сомневался, что меня отпустят в Голливуд. Так и получилось. Даже не спросив меня ни о чем, руководство «Мосфильма» отправило за границу бумагу, где говорилось, что я еще не получила образования, студентка. И принять участие в картине не могу. Мне же объяснили, что в Голливуде слишком свободные нравы, а мне всего 24 года. «Учись, ведь ты — советское достояние! Будут у тебя еще роли…» Однако все, что меня ждало через год — это очень тяжелые съемки в картине Калатозова «Неотправленное письмо». Михаил Константинович говорил: «Это твоя расплата за «Летят журавли». Я, Урбанский, Смоктуновский и Ливанов играли заблудившихся в тайге геологов. Условия съемок просто невыносимые… Для того чтобы все было натурально, Урусевский и Калатозов устроили в тайге настоящий пожар, а сами работали обмотанные асбестом. Я же на съемках обожгла руки, потом много раз простужалась и окончательно подорвала здоровье. Самое обидное, что фильм никто не оценил, многое вырезали, заставляли переделывать… Для меня же дело кончилось туберкулезным санаторием, где меня все время держали на уколах. Состояние ужасное: температура, боль, слезы… И тут выясняется, что я беременна. Мало того, у меня будет двойня! Вася очень хотел детей и, конечно, уговаривал меня рожать. Но я все еще надеялась, что у меня будет много ролей в кино. Если, конечно, удастся сохранить здоровье. Это было самым главным на тот момент: выздороветь и сниматься в кино! Я жила этим и сделала свой выбор твердо. Хотя слез было много… И я пошла к какой-то тетке и сделала аборт в подпольных условиях, без наркоза... Было ужасно больно! Хотя все равно в то время ни я, ни Вася не понимали, что мы наделали. Это было начало конца. Лановой все больше снимался, мы неизбежно отдалялись друг от друга. И однажды я сама сказала: «Давай расстанемся…» На тот момент я была уверена, что поступаю правильно. А ведь Вася был единственным мужчиной, которого я по-настоящему любила. Мы очень подходили друг другу. И долго еще потом, когда мы где-то встречались, я замечала, что он ко мне по-прежнему неравнодушен. Хоть Вася и старался не подавать виду... Казалось бы, после «Летят журавли» лучшие режиссеры должны были наперебой предлагать мне хорошие роли, но почему-то этого не произошло. То есть меня, конечно, приглашали, но вовсе не туда, куда бы мне хотелось. Так я снялась в фильмах «Леон Гаррос ищет друга», «Они шли на Восток». В таких ролях не развернешься, играть там толком нечего. Зато я много ездила с концертами, встречалась со зрителями, читала стихи на военную тему… Ведь мою Веронику люди не забывали. Кроме того, на театральной сцене я играла Катерину в «Грозе». И бесконечно звонила на студию с одним и тем же вопросом: «Есть для меня работа?» И в ответ слышала предложения одно ничтожнее другого. Так прошло десять лет. И вот, к счастью, наконец-то поступило серьезное предложение — опять Анна Каренина. На этот раз в экранизации Александра Зархи. В роли Вронского — мой бывший муж Василий Лановой. Мне рассказывали, что Зархи нелегко было отстоять мою кандидатуру. Ему намекали, что у меня нерусское лицо — во мне ведь действительно есть кровь поляков и евреев. Но хорошие режиссеры точно знают, кто им нужен — на то и режиссерское чутье. Помню, Зархи все время напоминал нам с Васей, что было снято уже 19 постановок «Карениной». Что же мы скажем нового? Нам с Лановым велено было погрузиться в атмосферу романа Толстого. Мы целыми днями читали, обсуждали, репетировали... Это продолжалось долгих два года. Зато к моменту съемок мы знали про своих героев все! Я словно прожила жизнь Анны, полностью! Однако такого успеха, как с фильмом «Летят журавли», не получилось. В 1968 году в Канне были студенческие волнения, и фестиваль не проводился. И я снова осталась невостребованной, к тому же, пока я снималась, в театре работы тоже стало меньше. Записала Анжелика Пахомова | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика
Онлайн всего: 1
Шпионов 1
Друзей 0
Посетители за сутки :