Главная » 2015 Февраль 12 » На телевидении - балаган
00:33 На телевидении - балаган | |
Легенда отечественного телерадиовещания Виктор Иванович Балашов и сейчас работает на радио. На радиостанции "Говорит Москва". -Виктор Иванович, Вы прожили обалденную жизнь. Вы - человек-легенда. Вы счастливый человек? Вы были счастливы? - Я могу сказать, что действительно у меня были счастливые моменты в жизни, и не только моменты, но и какие-то отрезки в жизни. Это прежде всего, когда я вернулся с фронта, тогда еще на костылях. Я вернулся и по конкурсу попал в студию радио. Это для меня была необыкновенная пора в жизни. Потому что открылось очень многое. Открылось то, что я слышал из репродуктора, из тарелки на фронте, голоса замечательных чтецов, дикторов. Это были мастера большого русского слова. И вдруг я, какой-то 17-летний парнишка на костылях, пришел на студию, допустили до конкурса, даже вне конкурса, потому что я опоздал. Меня прослушали и приняли в студию, которая была тогда единственной радио студией. Они хотели сначала сделать институт, а потом решили, что студия - это мягче, красивее, благороднее. Студия Станиславского, студия Немировича-Данченко, студия Всесоюзного радиокомитета... И я с благодарностью вспоминаю эти действительно счастливые дни, месяцы и даже годы, когда тебе говорят, что Вас приняли. Это счастье. Ты вообще еще с фронта, ребенок, раненый, непонятно кто, что, чего, и вдруг ты допускаешься в такую особенную жизнь... Ты сидишь вместе с такими мастерами как Левитан, как Толстова, как Альясова, Гольдина, как Герцик. Это счастье большое. Это сейчас не понимают этого счастья. Они не хотят ни с кем сидеть из мастеров. Мы уже старая школа, мы мастера, мы профессионалы. Осталось всего несколько человек. За это надо цепляться. А этого нет. А тогда это же счастье было. Вдруг я вижу такого мастера как Михаил Михайлович Лебедев, Николай Першин, скажем, или Всеволодов. Это же мастера, огромные мастера, у которых мы учились и пронесли их опыт потом по жизни... Это и есть счастье. А моментальное счастье... Ну, ты нашел, к примеру, триста рублей. Ну, какое это счастье? Это так, чужие деньги. А вот такой отрезок в жизни... Я был счастлив, когда у меня родилась дочь, потом сын. Тоже был счастлив, что я дал жизнь и даю жизнь. - А, например, эпизод из Вашей телевизионной жизни, который Вам тоже запомнился на века? Какое-нибудь интересное событие из Вашей телевизионной практики, когда Вы работали диктором. Событие, о котором обязательно хочется рассказать людям. - Таких эпизодов у меня было не очень много, но они были. Потому что без них работа на телевидении невозможна особенно в ту пору... Сегодня на телевидении балаган. Сейчас нет идеологии, информационные какие-то передачи однообразные, и нет идеологии. Так, чего-то шмякают, говорят, чего-то комкают, опровергают друг друга, ищут виноватых или, наоборот, делают героев через экран. Знаете, сейчас другое время. Тогда это действительно был героизм. Мы действительно все жили в каком-то мире, где тогда происходили какие-то героические дела. По-настоящему. Это без красных слов. Это полет в космос Гагарина. Это ж удивительно, я его объявил первый. Объявил первый о запуске космических кораблей. Были какие-то государственные важные заседания Верховного Совета, Политбюро, съезды были... Страна жила, жили интересами страны, людей, действительно людей. Да, были трудные моменты, были сложные моменты той поры. Но была какая-то уверенность в завтрашнем дне. И пусть она держалась на каких-то не очень глубоких фундаментальных основах, но она все-таки была. Можно было иметь семью, можно было надеяться (если кто не имел) на квартиру, можно было со временем даже машину купить. Скромно было. Чего напрягаться... Вот я сейчас проезжаю и смотрю, виллы стоят. Огромные: трех-, четырех-, пятиэтажные. За городом, на колхозных полях. Ведь это как назвать? А ведь эта земля давала картошку, овес, она давала пшеницу, овощи какие-то... А сейчас стоят виллы, причем недостроенные. Потому что очередной приказ пришел. А в нем вопросы: откуда деньги, на что построил, а если построил, плати налоги... Так что мы жили... Была какая-то уверенность... Ты мог обратиться куда-то. Ты мог обратиться в партийный комитет, молодой человек - в комсомольскую организацию за помощью, в профсоюзы, которые тогда имели очень большое значение. Может быть, в этом и заключалось счастье. - Счастье, что вы под защитой были, что ты кому-то был нужен... - А сейчас защита называется крышей. Вот если есть у тебя крыша, значит, ты будешь жить. Нет у тебя крыши - не будешь. Есть у тебя друзья по тусовке (кстати, слово это я терпеть не могу, это какое-то помойное слово)... Нет и-де-о-ло-ги-и. - Чтобы не пугать этим словом наших читателей, скажем, нет стержня, возле которого крутится все. - Это и есть идеология государства. Без нее никак нельзя. У американцев, у англичан, у них есть какой-то идеологический фронт. Для государства он необходим. А сейчас не поймешь ничего. Что такое счастье? Счастье - это относительное, конечно, понятие. Потому что каждый человек счастье видит в своем каком-то видении, в своем понимании, в своем ощущении. Счастье в любви бывает. - Вот есть такое выражение: счастье - это когда нет несчастья. - Да это главное, чтобы несчастья проходили повозможности мимо. Но жизнь так устроена, что все будет чередоваться. Будут хорошие, счастливые, радостные дни, будут и плохие, неудачные дни. Так устроено. И перестроить это невозможно. Но средний какой-то уровень в стержне жизни все-таки должен быть. Сегодня этого нет. Так что я думаю, что мы сегодня живем за чертой этого среднего уровня жизни, гораздо ниже, где-то там, скажем, в подвальном помещении. -А не подскажете ли Вы рецепт счастья, что нужно делать человеку, чтобы быть все-таки счастливым? Есть ли какие постулаты, заповеди или какие-то библейские догмы? Ведь Вы прожили такую жизнь: и фронтовик, и телевизионный мастер, и диктор, и популярнейший человек, Вы и сейчас работаете на радио. Семьдесят пять лет - и все в строю. Вот у Вас есть какие-то заповеди, чтобы человек все-таки был счастливым? Что ему нужно для этого делать? - Не иметь крыши. Вот ту крышу, о которой мы все говорим. Не тусоваться. Потому, что это все пустота, это все суета. Это все временно. Мне кажется, надо всегда быть довольным тем, что ты имеешь. Имеешь много? Хорошо, спасибо, слава тебе, Господи. Имеешь мало? Надейся, что будет лучше, добивайся этого, работай умом, сердцем, добрым отношением. И оно придет, наверное, придет. Если не придет, не завидуй, не клевещи. Я не по заповедям говорю, а говорю из опыта своей жизни. Наблюдая за своими знакомыми - артистами, так скажем, режиссерами, людьми искусства (я все-таки там вращаюсь), то вижу, как ни страдают. Они страдают не от того, что у кого-то что-то не удалось на сцене, скажем, или где-то еще. А какая-то вдруг зависть: у соседа есть машина "Мерседес", а у его ничего нет, велосипед только. А как же так? И вот скрежет его, царапает эта заноза, чтобы где-то и как-то достать. И начинается это доставание. Доставание подчас не очень чистым и порядочным путем. Человека это угнетает, повергает в уныние. Ночи не спят. Я не знаю, что такое ночь не спать. Я не знаю, что такое не спать ночью. Если бывает такое, что я днем посплю, позже лягу, где-то в двенадцать часов ночи. Я тут же засыпаю. Иногда на меня луна действует. Мы все вообще люди лунные. Иногда в полнолуние некоторые не спят действительно, и я тоже. Но я сейчас научился и луну обманывать. - Говорят, что человек хорошо спит, когда у него чистая совесть... - Ну, вот сколько мне нужно, чтобы уснуть. Трудно проследить. Но все же я высчитал примерно. Минут семь - десять, и я засыпаю. Может быть, пятнадцать... - А сны Вы видите? Цветные или, может, кинофильмы? - Цветные, а иногда кинофильмы. Вообще, что надо человеку, как бы это точнее сказать. Поспокойнее быть, поуравновешеннее. Удалось, слава Богу. Не удалось ничего, это пройдет, пройдет эта неудача, обязательно пройдет. Так что нечего бросаться из горячей ванны, скажем так, в холодную. Хотя это очень полезно. Кстати, Вы душ не принимаете? - Принимаю. Я вообще без воды жить не могу. - Горячей или холодной? - Нет, только холодной. - Вот давайте принимать горячую и холодную и будете выглядеть так, как я. - Виктор Иванович, расскажите о том, как Вы объявили полет Гагарина. Потому что это было всеобщим ликованием. Вот я хронику смотрю... Нельзя сейчас объявить по телевидению что-то такое, чтобы так люди тогда радовались... - Ничего, никаких объявлений нет и долго не будет. А если даже что-то будет, то скомкают, прожуют и не подадут так, как надо. Это тоже искусство. Подача материала... Ведь тебя слушают миллионы людей, а они того не поймут. Они только сами себя слушают. Ведь большинство, кто на экране, у них вроде как бы одна мысль: а как я выгляжу, а как я читаю или как я веду передачу. Нет такого посыла за объектив. - Самолюбование, да? - Да, собой немножко любуются. - Вы тогда выполняли заказ, допустим, Политбюро, а они сейчас выполняют заказ кого-то другого или других. В чем разница? - Нет. Это был еще идеологический заказ, партийный заказ. - А сейчас и партия одна, и партия другая... - Вся страна жила одним дыханием. Пусть оно было порой не очень хорошим. Но вся страна жила, подчиняясь этому дыханию, общим настроем. - А где же тогда логика. Мы боролись за многопартийность. И это что получается... - Ну а что от этой многопартийности получилось. Ведь мы в течение десяти лет не можем твердой ногой ступить на землю. Мы не знаем, где мы болтаемся. Мы знаем только... что, сто олигархов набралось? Кто они, откуда? Все схвачено, все продано, все куплено. Я не знаю, что происходит. Я не ругаюсь, бог с ними, пусть они богатеют... Ведь дело в том, что жизнь человека очень коротка. Об этом все почему-то забывают. Где-то умер твой приятель, знакомый, родственник, а ты думаешь, что вот он умер, а я-то еще живой, а я буду жить еще ой сколько. Ничего подобного. Все кончится. Очень быстро кончится. Жизнь - это тайна, мгновение какое-то. Вот этому люди никак не могут поверить, уяснить и понять для себя. А ведь после смерти жизнь продолжается... 12.12.2000 Голос советской эпохи Голос этого человека звучал с экранов телевизоров в течение полувека. Не было, наверное, ни одного важного события в послевоенной истории нашей страны начиная от съездов партии до полета в космос Юрия Гагарина, которое бы он не озвучил. Сегодня у нас в гостях народный артист России, диктор Центрального телевидения, многолетний ведущий любимой миллионами телезрителей программы «Клуб фронтовых друзей», а ныне ведущий на радио «Говорит Москва» программы «Поговорим по душам» Виктор БАЛАШОВ. Легендарные заморочки — ВИКТОР Иванович, вас называли и называют человеком-легендой. Приятно, наверное? — Легенда? Не нравится мне это слово. Затертое уж больно. В самом деле, приезжает из Африки какой-нибудь полуголый негр, который, кроме как бить в тамтамы, ничего больше не умеет, а все вокруг кричат — легенда приехала! — Я думаю, наш читатель может отличить, где мыльный пузырь, а где действительно легенда. — Это не так-то просто — настолько все легендарно заморочено. Иной раз читателя да и зрителя становится по-настоящему жаль. В мое время считалось, что на экране должна быть личность. А сейчас что? Если и есть какой-то отбор, то только, наверное, по принципу «свои ребята». — Грустная картина. — Поэтому реже включайте телевизор, особенно это я советую пожилым людям, чтобы сберечь свое здоровье. Суровая школа — КАК вы попали на телевидение, стали ведущим? — Как попал? Лучше спросите, как я с телевидения пропал (смеется). Прежде чем попасть на телевидение, я прошел хорошую школу на Всесоюзном радио. Это можно назвать чудом: какой-то 17-летний парнишка на костылях, в военной гимнастерке, вернувшийся с фронта, а точнее — из госпиталя, проходит по конкурсу и его принимают на Всесоюзное радио. Для меня радио — это моя жизнь. Это начало моей творческой деятельности, моя молодость. Это было чудесное советское радио, которое произносило: «Говорит Москва». И этот призыв, эти слова «Говорит Москва» звучали на весь мир. Так что на телевидение я пришел уже в какой-то степени подготовленным: знал, что такое искусство дикторского мастерства, техника и культура речи. Тогда совсем другое время было: спрос был на людей, прежде всего грамотных, обладавших индивидуальностью. Абы кому микрофон не доверяли. Но я в ту пору, должен честно признаться, не оценил телевидения. В самом деле, что такое для молодого человека выйти в эфир и сказать: «Сейчас вы посмотрите кинофильм «Веселые ребята», потом тупо ждать полтора часа, чтобы по окончании фильма объявить: «Вы посмотрели кинофильм «Веселые ребята». Информационных передач еще и в помине не было. И я как-то загрустил. Мой друг, старейший диктор, великолепный мастер русского слова, режиссер Центрального телевидения Александр Николаевич Степанов, к сожалению, ныне покойный, посоветовал: уезжай куда-нибудь, поработай на региональном телевидении, наберись опыта. Легко сказать — уезжай. А куда? Но мне опять улыбнулась удача: представилась возможность поехать работать на Дальний Восток. Меня пригласили сразу три города: Владивосток, Хабаровск и Магадан. Я выбрал Владивосток. Романтика! Море! Бухта Золотой Рог! Там на телевидении я все делал сам. Записывал репортажи, сам монтировал свои материалы. Короче, учился, учился и еще раз учился мастерству с микрофоном в руках. И кто знает, как бы дальше сложилась моя жизнь, не пройди я столь суровую школу. Раньше были времена, а теперь… — А ПОТОМ прошли годы и профессию диктора упразднили. — Я был не только диктором, но и корреспондентом, и редактором, и ведущим телепрограмм. А еще — актером. Без этого на телевидении нельзя. — Но ведь сейчас нет дикторов на телевидении. Сейчас — ведущие программ. — Какая разница! Раньше я держал листок в руках, а сейчас читают с монитора и делают вид, что произносят текст как бы от себя. Раньше была высокая культура речи. Помню, на Всесоюзном радио существовал специальный отдел контроля за текстом. Сидели специальные люди и слушали, что и как говорит диктор. И каждую ошибку, каждую оговорку разбирали в творческом коллективе. Но, повторюсь, дикторы тогда были очень профессиональные и ошибались нечасто. А сейчас такое впечатление складывается, что правильной, грамотной, культурной речи на телевидении, на радио почти не осталось, а порой такое ощущение, что им мешает свой собственный язык. — Почему же это произошло? Были профессионалы и вдруг в одночасье куда-то исчезли, а их места заняли непонятно кто. — Да не вдруг! Пришла новая «свежая группа мастеров телевидения», которым казалось, что с них начнется новая эпоха на экране. Они думали, что, заняв наши места, запустят в эфир такой фейерверк, что все ахнут. Никто не ахнул. Наоборот, ко мне по сей день подходят люди и говорят: какими хорошими, близкими, добрыми раньше были наши телевидение и радио. — Вас убирали с экрана. И вы так просто сдались, без боя? — А что мы могли сделать? Не создавая излишнего шума, мы уходили. Кто на пенсию, кто по собственному желанию. Закончилась наша эпоха на телевидении. — Наверное, банальный вопрос, но если сравнивать советские времена с нынешними, то… — Ну что говорить о нынешних временах… И так каждому видно. Сегодня многие считают, что главное — это материальный достаток. У меня в этом плане пока терпимо, ведь я получаю две пенсии: одну как инвалид Отечественной войны, другую за выслугу лет. Плюс гонорары за работу на радио. В общем, денег хватает на жизнь, учитывая, что по ресторанам я не хожу и за девочками не бегаю. Но многое мне, конечно, не нравится. Я, пускай «бывший», но все же отдал экрану десятки лет, поэтому мне проще объяснить на примере телевидения. Раньше как было? Идет программа передач, диктор нормальным человеческим языком читает: сейчас вы увидите то-то и то-то. А сегодня? Бесконечные компьютерные заставки: все крутится, гремит, летит, взрывается. Потом страшный голос за кадром: а сейчас вы увидите американский фильм «Мертвые не потеют»… Зачем все это надо? Почему меня, зрителя, пугают этим страшным неестественным голосом? Неужели нельзя по-человечески сказать? Ну не хотите, не надо даже говорить «добрый вечер, дорогие друзья», просто обычным голосом объявите название фильма или передачи. Может, я и не прав, но эти новомодные, современные штучки на экране отрицательно влияют на психику здорового человека. И так ведь живем в сумасшедшем доме. Прежде была уверенность в завтрашнем дне. И пусть она держалась на каких-то не очень глубоких фундаментальных основах, но она все-таки была. Можно было иметь семью, можно было надеяться (если кто не имел) получить квартиру от государства, поехать на курорт. Да, скромно жили. Ну и что? Сейчас иной раз выберешься за город и видишь: виллы стоят огромные — трех-, четырех-, пятиэтажные. На колхозных полях. На земле, которая рожала картошку, овес, пшеницу, овощи… Как это назвать? Говоря словами Владимира Высоцкого: «… что-то весьма неприличное на язык ко мне просится». А заборы! Скоро вся страна будет в одних заборах. Клуб фронтовых друзей — ВИКТОР Иванович, много лет вы вели замечательную, любимую миллионами передачу «Клуб фронтовых друзей». Почему она прекратила существование? — За время работы на телевидении я провел огромное количество уникальных передач. И среди них самая для меня уникальная и дорогая — «Клуб фронтовых друзей». Клуб победителей. На эту передачу ко мне приходили в студию ветераны войны — от солдата до маршала. Это была история Великой Отечественной войны в судьбах конкретных людей, которые ковали нашу Победу в этой войне, и эту передачу телевидение должно было беречь, как никакую другую передачу. Было записано около ста двух-, трехчасовых передач. Приходили военачальники, командиры частей и соединений, герои Советского Союза, те, кто сражался на Курской дуге, принимал участие в обороне Сталинграда, освобождал Берлин… Но наступило время захватчиков, которые не только закрыли передачу, но и… Это огромная моя боль: исчезли записи. — Как вы оцениваете в целом состояние нашей сегодняшней культуры? — Ну что тут сказать? Целую плеяду замечательных в прямом смысле слова народных артистов сегодня просто-напросто не пускают на эстраду, телевидение, радио. Говорят — это не формат. А что у них формат? Фабричная выпечка новоявленных звезд. Каждый день с утра до вечера мы слышим и видим этот формат, набивший оскомину даже тем, кто включает телевизор от случая к случаю… «Хенде хох», и все тут — НАЧАЛО войны помните? — 22 июня 1941 года был очень жаркий день. Я шел по тихой и пустынной, большинство москвичей выходные проводили на дачах, улице Горького, и вдруг из распахнутого окна раздался истошный женский крик: «Война!..» В первые же дни ушел на фронт отец. А еще через неделю мы, мальчишки, окончившие 10-й класс, собрались в школе и пошли в военкомат. «Чуть-чуть подождите, ребята. Вот исполнится 18, тогда приходите», — сказал нам военком. Но мы не хотели ждать. С помощью резиночки подправили в документах год рождения с 1924-го на 1921-й. И нас взяли. Меня в составе спортивного отряда общества «Динамо» (я был мастером спорта по самбо) бросили под Брянск. Служил в разведке. Была у меня группа из пяти человек, которых я учил приемам самбо. В разведку ходили в немецкой форме, с немецкими документами. Языка не знали. Поэтому на всякий случай в кармане был русско-немецкий словарь. Да много говорить и не приходилось. «Хенде хох», и все тут! День Победы я встретил в Москве. Помню, как объявили по радио: «С днем победы, дорогие товарищи!». Вместе с тремя товарищами выпили бутылку водки, закусили селедкой и хлебом и пошли на Красную площадь. Перед американским посольством американцы прямо на площадь выкатили два бочонка водки. У кого не было посуды, набирали водку прямо в ладони. Мы были молоды и счастливы. Несмотря на горе, которое было в каждой семье (у меня с фронта не вернулся отец), были уверены: раз победили в такой страшной войне, впереди нас ждет жизнь счастливая и удивительная... Татьяна Бедягина | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика
Онлайн всего: 1
Шпионов 1
Друзей 0
Посетители за сутки :