Главная » 2015 Апрель 10 » Как я стал Робинзоном
23:42 Как я стал Робинзоном | |
Около трёх лет екатеринбуржец прожил на диком острове рядом с туземцами Ольга ЗЫРЯНОВА, 7 апреля 2015 Приключения русского "Робинзона". Фото: предоставлено собеседником.1 из 15leftright Знаменитый Робинзон Крузо — персонаж, вымышленный Даниелем ДЕФО, — на необитаемом острове оказался случайно, а долгие 28 лет он провёл здесь вынужденно. Тем не менее судьбу героя художественного произведения мечтают повторить многие реальные люди: жизнь на кусочке земли, окруженном морем и круглый год освещённом солнцем, многим представляется раем, воплощением идеального образа обитания. В числе этих мечтателей был и екатеринбуржец Максим СКОРЕВ. Живя в бетонных джунглях, он грезил о виде на море за окном и вечном лете, а будни городского жителя, сложенные из подъёмов по утрам, многочасового рабочего дня, зарплаты два раза в месяц, счетов и прочей суеты, мечтал сменить на вольную, свободную и одинокую жизнь Робинзона. И осуществил свою мечту — два года и шесть месяцев Максим прожил на тропическом острове в Индонезии… О своих приключениях за семью морями, о том, чем хороша и ужасна жизнь на острове и что заставило его покинуть «рай на земле», нам рассказал недавний Робинзон, а теперь снова житель мегаполиса. Горячий поцелуй солнца Идея стать отшельником, в идеале — жителем необитаемого острова, созрела у Максима давно. Осуществить её помогли единомышленники: с екатеринбуржцами Олегом и Андреем наш герой познакомился на просторах Интернета. Молодые люди сошлись в одной для всех мечте — уехать из России, поселиться подальше от людей и цивилизации, стать Робинзонами. Все вместе они с воодушевлением взялись за осуществление своей мечты. — После долгих обсуждений был выбран остров Туал, расположенный в архипелаге Молуккские острова в Индонезии, — рассказывает Олег ПРИХОДЬКО, один из путешественников. — 19 марта 2012 года мы отправились в сторону Юго-Восточной Азии. Всего путь до выбранной точки на карте составил 4 дня: пришлось лететь с несколькими пересадками в Пекине и Гонконге (Китай), Куалу-Лумпур (Малайзия), Джакарте, Амбоне и Туале (Индонезия), откуда на пароме искатели приключений добрались до долгожданного острова. — Наш остров оказался не таким уж и необитаемым. По приезде мы увидели хижины на берегу, и улыбка на наших лицах исчезла, — вспоминают путники. — Хотя местные жители встретили нас доброжелательно. Одна из семей выделила отдельную хижину, где мы и прожили две недели. Всё это время нас кормили, помогали адаптироваться и знакомили с особенностями местного быта, премудростями промысла. В итоге, изучив всё вокруг, мы пришли к обоюдному мнению, что стоит поискать другое место, более необитаемое. И отправились путники дальше — на пароме к другому острову. Проснувшись однажды утром на плавучем транспорте, российские туристы обнаружили, что их обворовали. Точнее, воры не обошли вниманием только Максима Скорева — у него украли все деньги и документы. Впрочем, это не сломило путешественника. Он решил, что со временем проживания в Индонезии решит свою проблему и даже получит индонезийское гражданство. Поэтому вскоре был выбран остров, где россиянин готов был осуществить эти появившиеся стихийно планы и свои давние мечты. К сожалению, как и первый, этот остров оказался обитаемым, хотя и достаточно диким. Добро пожаловать в… Най Оказавшись в одиночестве, без своих напарников, уехавших на экскурсию по Индонезии (а после вернувшихся домой в Россию), Максим начал изучать Най. Узнал, что на нём есть несколько пляжей, выяснил, что здесь (не без труда аборигенов) произрастают бананы, кокосы, папайя. А всё остальное — рыбу, продукты, даже пресную воду — найцы добывают сами, ежедневно уходя на промысел или отправляясь в город, чтобы продать там свой «улов». «Основной вид заработка местного населения — выращивание и продажа водорослей агар-агар (используется в кулинарии и народной медицине. — Прим. авт.), — пишет в своих дневниках, которые вскоре попали на один из сайтов, Максим Скорев. — Растёт агар-агар от 1 до 3 месяцев, затем его 2 дня сушат на солнце. Продают в специальных пунктах (один такой есть в соседнем посёлке Дебут). За 1 месяц со стометрового участка можно получить до 35 кг сухого материала». Кроме этого, найцы также добывают и в дальнейшем продают копру (высушенный маслянистый вторичный эндосперм кокосовых орехов. — Прим. авт.), рыбу, ракушки... В скором времени у Максима появились знакомые: преподаватель одного из университетов Амро, который проживал со своей семьей в соседнем католическом посёлке Дебут, и его сестра Рия с мужем Майклом, жившие на острове Най, которые и стали ангелами-хранителями россиянина и его главными помощниками в новой жизни. «Я оказался абсолютно не готов к новым испытаниям, — рассказывает в своих дневниках русский Робинзон. — Мне пришлось, словно младенцу, заново открывать мир. Гнетущие мысли о своей судьбе, проблемы со здоровьем, незнание английского и индонезийского языков сильно сказались на моём самообладании, а весь мой жизненный опыт оказался мало полезен. Благодаря безграничному терпению и ещё большей доброте островитян я смог не без труда освоить многие навыки и знания для самостоятельной жизни. Единственное, что меня напрягало, — пристальное внимание туземцев к моей персоне. Для них я оставался инопланетянином. К тому же мой образ никак не вязался с их представлениями о белом человеке с Запада, ведь я был беден, не женат и к тому же всю работу, в том числе и женскую, выполнял сам». В первую очередь, придя в себя, Максим приступил к строительству собственного угла. Помогала ему вся деревня: «С Майклом мы вкопали опорные столбы в песок и сколотили каркас дома, размеры которого составляли 2,5 х 3 метра плюс кухня 2 х 2,5 метра. Затем местные связали циновки для крыши из листьев саговой пальмы. Нанятый пильщик заготовил доски. Часть деревенских мужчин их таскали, другие — колотили стены. Тем временем женщины готовили угощения. По окончанию всех работ мы устроили новоселье. Всё последующее обустройства дома производил самостоятельно, что доставляло мне неподдельное удовольствие, ведь это была уже моя собственная берлога». Обретя свою собственную крышу над головой, Максим смог выйти «на работу». Основной доход ему приносили добыча и продажа водорослей агар-агар, сбыт копры и поиск и дальнейшая продажа морских огурцов. «Основное блюдо на моём столе — рис (как ни странно, не приедается), приготовленный на кокосовом молоке, а также рыба с соусом из острого перца, — описывает своё меню в дневниках Максим. — Иногда «бич-пакет» лапши превращается в изысканный деликатес. Понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к тушёным листьям и цветам папайи — здесь это излюбленное блюдо. Из фруктов предпочитаю салак, джекфрут, лимон, хлебное дерево. Туземцы уважают различные блюда из маниока (корнеплодное тропическое растение. — Прим. авт.) и саго — крупу, получаемую из ствола саговой пальмы. Почти все блюда очень острые и щедро приправляются усилителем вкуса — глютаматом натрия китайского производства. Самой вкусной пищей, что я здесь попробовал, стали свинина, мясо черепахи и маленьких акулят». — Я был по-настоящему удовлетворен почти всем, — говорит сегодня Максим. — Да и промысел свой как работу не воспринимал, ведь делал я это для себя. Меня полностью устраивало отсутствие налогов и режима. Моей отдушиной были книги, которые я скачивал на телефон. Я их столько прочёл, сколько раньше никогда бы не прочитал. По соседству с крокодилами Море, солнце, пляж, спокойствие и безмятежность, свежие фрукты круглый год — такой представлялась райская жизнь на острове будущему Робинзону. Но Максим, как сам признаётся, упустил другие неприятные особенностям тропиков — от мелких, но вредоносных насекомых до крупных и опасных морских обитателей. «Тут везде кипит жизнь: мир насекомых фантастически многочислен. Муравьи разных видов безобидны, но их привлекают съестные припасы, поэтому не обойтись без герметичной посуды, — описывает окружающую среду Максим. — Комаров и кровососущих мошек здесь немного, но места укусов сильно чешутся. Много тараканов, достигающих размеров пальчиковой батарейки, на них с удовольствием охотятся гекконы (ящерицы) всех мастей и размеров, но, к сожалению, на популяцию тараканов это не влияет. Много мух, которые слетаются на ранки и ссадины. Вблизи джунглей встречается многоножка — мерзкая тварь, укус которой токсичен, а место укуса опухает и превращается в большой синяк». По словам отшельника, не столь навязчиво соседство более крупных обитателей фауны. Если с ними не сталкиваться… «В море обитают змеи и скаты-хвостоколы, достигающие в окружности трёх метров. Хоть к человеку интереса они не проявляют, всё же следует держаться от них на расстоянии. С августа по октябрь в море очень много медуз. Они не ядовиты, но больно жалят. Белых акул (длина до 1,5 метра) в море туземцы не опасаются, но на мелководье избегают. На больших глубинах обитает большая чёрная акула — вот она представляет реальную угрозу для жизни. Крокодилы тоже очень опасны, однажды они съели двух рыбаков и двух покалечили, за что были почти истреблены туземцами». «А не под кайфом ли они?» Но что сложнее всего было понять уральскому парню, так это менталитет азиатов — полная противоположность русского менталитета. «Островитяне живут размеренно, за деньгами не гонятся, работают в своё удовольствие, — пишет Робинзон. — В сильную жару и вовсе предпочитают отдыхать и ничего не делать. Работают в основном сами на себя: выращивают фрукты и овощи на продажу, изготовляют деревянную мебель, ремонтируют мотоциклы, мопеды, пекут кондитерские изделия — в общем, кто во что горазд». А ещё — всегда готовы помочь ближнему, необычайно добры, улыбчивы, позитивны и даже в чём-то по-детски наивны. Максим признаётся, что в первое время подозрительно присматривался к новым соседям, пытаясь найти ответ на вопрос: «А не под кайфом ли они?» Со временем понял, что просто туземцы очень легко относятся к неудачам и неприятностям, умеют смеяться над собой. «Есть у них и отрицательные стороны: ненадёжность, леность, пассивность, отсутствие чувства такта (такие понятия, как частная жизнь и частная собственность, размыты)». А ещё Максим отметил, что почти всё мужское население податливо алкогольному змию, с раннего возраста много курит. Во время пьяных ссор нередко хватается за паранги (холодное оружие, малайский эквивалент мачете. — Прим. авт.). Но, к счастью, такие стычки заканчиваются несерьёзными порезами и арестом виновного на срок до трёх месяцев. Екатеринбуржец отмечает, что на Молуккских островах вообще уровень преступности очень низок по сравнению с остальной Индонезией. А вот мелкие кражи урожаев и предметов обихода — сплошь и рядом. И это несмотря на то, что все в округе в той или иной степени приходятся друг другу родственниками. «В брак островитяне вступают рано, семьи крепкие, в основном многодетные. Уклад прост — мужчины добывают средства для пропитания, женщины следят за домашним очагом. Дети очень счастливые, при том, что игрушек у них мало и делают их из всякого хлама. Мальчики с детства отлично владеют парангом, ловят рыбу и плавают, девочки помогают на кухне. Люди чистоплотные, часто моются и стирают одежду. Религиозные. Почти все церковные праздники заканчиваются дискотекой. Хоронят умерших вблизи домов и очень их почитают. Уважают стариков. С детства учат два языка: индонезийский и местный диалект (свой — на каждом крупном острове). Английский язык знают мало, хотя его изучают в школе, как и у нас». Равнодушно и без паники найцы относятся и к своему здоровью. Люди здесь не обращают внимания на мелкие ранки, часто простужаются, дети постоянно в соплях, чуть что — одевают тёплую одежду. Ещё одна проблема — это мозоли, царапины и порезы от принесённого морем и самими жителями битого стекла, которые из-за влажного климата долго заживают и нередко оставляют шрамы. Как рассказывает Максим Скорев, болячки местные жители лечат бальзамом и присыпают кофе или антибиотиком. Медицина здесь на низком уровне, к тому же у людей нет денег на услуги врачей. Главный принцип стоматологии, например: нет зуба — нет проблем. Поэтому зубы чистят регулярно». — Добросердечные люди, вкусная, но острая пища, спокойная и размеренная жизнь, масса времени для размышлений, потрясающие женщины, беззаботная и озорная детвора — всё это мне нравилось на острове, — по истечении времени резюмирует Максим. — Но этого оказалось мало для дальнейшей счастливой жизни… Одиночество и несварение желудка — Если бы раньше, когда я ещё только планировал обосноваться на острове, мне сказали, что достигнув своей мечты, я от неё откажусь, ни за что бы не поверил, — делится Максим. — Но это случилось. И было как следствием обстоятельств, так и вполне взвешенным и осознанным решением. Екатеринбургский Робинзон признаётся, что прообраз рая на земле, какой представлялась жизнь на острове ещё дома, оказался мифом — миражом рекламных буклетов, художественных произведений и телевизионных репортажей. Россиянину, биологически не адаптированному к влажному и жаркому тропическому климату, оказалось физически тяжело выжить на индонезийском острове. И тяжело морально. Итак, Максим перечисляет причины, которые заставили его вернуться домой: Тоска по семье и дому. «Как бы сильно меня ни тяготила российская действительность, но зов Родины силён. Особенно сильно я ощутил это, узнав о смерти отца. Раньше я думал, что такое понятие как ностальгия — ерунда, она непонятна людям, уставшим от жизни в родной стране. Я ошибался». Проблемы со здоровьем. «Мелкие царапины, перестающие в болезненные болячки, солнечные ожоги, жара, влажность, потливость, малярия и несварение желудка серьёзно мешали мне наслаждаться счастьем Робинзона». Одиночество. Отсутствие полноценного общения. «Раньше я горячо желал одиночества, но, как оказалось, неверно трактовал это понятие. Я подразумевал уединение, которое мне, как интроверту, необходимо, но в разумных пределах. Разумеется, я мог изъясняться с местными, но лишь на уровне «чукчи». Разговоры «за жизнь» были невозможны, что тоже меня тяготило». Чужая культура. «Я снискал дружбу среди островитян, но до конца своим я стать не смог. Чуждый язык, менталитет и особенности местного быта так и не стали моими». Чрезмерное внимание местных жителей. «Моё появление не оставалось незамеченным, со временем это стало напрягать. Люди воспринимали меня, прежде всего, как белого иностранца и никак не могли поверить, что я хочу остаться тут навсегда». Пустота внутри. «Простой быт, нехитрая пища, монотонный труд, неизменный пейзаж, отсутствие тревог и ярких эмоций — на первоначальном этапе всё это принесло положительные эмоции, но со временем превратилось в тягомотину, вереницу монотонных будней, которые угнетали. Иногда случались и яркие события, но они носили скоротечный характер. Пропала острота жизни, померкли цели и желания, стало всё безразлично, всё равно». — Странное дело: достигнув своего желания жить на острове простой и уединённой жизнью, меня неотступно преследовала мысль о возвращении домой, в Россию. Понять в полной мере природу этого явления мне не удалось. Очевидно, зов корней особенно силён и закономерен на чужбине. Частые сны о доме, общение с семьёй и некоторые минусы тропического климата сложились в решение купить билет домой. Известие о смерти отца разом перечеркнуло все мои сомнения. Долгий путь домой Нужная сумма на билеты была накоплена. Мешало только одно — отсутствие документов. Ведь всё это время наш земляк прожил в Индонезии на птичьих правах. 31 сентября 2014 года Максим вместе с индонезийским другом Амро отправился в миграционную полицию, чтобы уладить все вопросы с документами. Индонезиец успокоил: «У меня много знакомых, родных — договоримся». Но белого нелегала арестовали… — В сопровождении восьми офицеров «миграционки» мы поехали за моими вещами на остров Най, — вспоминает Максим. — В какой-то момент меня даже испугало нетипичное поведение людей в форме: всю дорогу офицеры шутили и веселились, и это несмотря на то, что все промокли (добирались мы на моторной лодке), да и время было уже не рабочее. На острове, пока я собирал вещи, мои сопровождающие провели опрос местных жителей, пришедших меня провожать. Я даже и не подозревал, что островитяне с большим сожалением воспримут новость о моём отъезде и прощание превратится в целую процессию. Комфортная камера с мягким матрацем и тёплым одеялом, уважение и любовь всех сотрудников «миграционки», которые каждое утро спешили поздороваться с белым заключённым, бесплатная еда и полная… свобода — Максиму разрешалось гулять по 2-этажному зданию. В таких условиях екатеринбуржец ждал своего приговора. — В канторе царила весёлая атмосфера: постоянные шутки, визг, а в перерывах — посиделки в курилке и игра в пинг-понг, — вспоминает наш герой. — Казалось, что единственное, к чему они относились серьезно, так это к утреннему и вечернему построению. Но работу свою они выполняли добросовестно, многие возвращались сюда вечером, чтобы доделать незаконченные дела. Работа в миграционной службе в Индонезии престижна, даёт много льгот и преимуществ, хоть и зарплата небольшая (от 1,8 млн. рупий = 5800 рублей). Неудивительно, что дело русского нелегала решилось в его пользу. По законам страны Максиму Скореву грозила депортация на Родину, но только после того, как он оплатит штраф — 30 долларов за каждые сутки, проведённые в чужой стране без документов. Сошлись на том, что задержанный возместит затраты бигбосса (так называли того, кто решал судьбу россиянина) на дорогу от Джакарты до Туала и обратно. В знак договора молодому человеку дали подписать документы (все — на индонезийском языке, которого он не знал) и, продержав ещё некоторое время в камере, отправили домой. 21 октября 2014 года Максим взошёл на трап самолёта, который сначала доставил его до Туала, потом до Амбона, Джакарты. В индонезийской столице его встретили представители российского консульства, выдали свидетельство, подтверждающее личность, и самолётом, с пересадкой в Абу-Даби (ОАЭ) и Москве, отправили в родной Екатеринбург. — Слышать русскую речь, видеть красивых и ухоженных женщин — вот что лишило меня дара речи и ввело в настоящий ступор, — вспоминает уральский отшельник. — Родной Урал встретил меня забытыми морозами — на улице было минус 15о С. Я простыл, но этот факт нисколько не расстроил. Для мамы мой приезд был приятной неожиданностью (заранее не сообщил, так как не был уверен в благополучном исходе моего путешествия). Теперь, вспоминая всю цепочку событий, я и правда с трудом верю в свою удачу и понимаю, что всё это время чья-то сильная рука вела меня, не давая упасть, указывая правильное направление. Во время этого пути как-то выветрилась злоба, наполнив сердце спокойствием и уверенностью в том, что всё, что ни делается, — к лучшему! Сейчас, всего лишь меньше, чем полгода, бывший Робинзон живёт в родном Екатеринбурге. Он говорит, что стал менее болезненно реагировать на парадоксы нашего общества, которые когда-то заставили его сбежать. Правда, он не отступился от идеи стать отшельником. Возможно, в ближайшем будущем екатеринбуржец обоснуется где-нибудь в уральской глуши, где меньше людей и больше свободы. Но это будет уже совсем другая история. И финал у неё может быть любой... | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика