Главная » 2016 Ноябрь 17 » Кому мешал Дин Рид?
11:11 Кому мешал Дин Рид? | |
Американец Дин Рид, долго живший в Сантьяго, Буэнос-Айресе, Париже и Риме, с начала 1970-х обосновался в ГДР. Женитьба на немецкой гражданке и долгосрочные планы, связанные с киностудией DEFA, дали ему возможность обратиться в правительство с просьбой предоставить дом для постоянного проживания. Ответ был положительным. Дин поселился на полуострове Раухфангсвердер на Цойтенском озере. Здесь-то все и произошло... ХРОНИКА ТРАГЕДИИ 11 июня 1986 года. Продюсер Геррит Лист возвращается из Москвы. У него хорошие новости: после долгих отсрочек подписан контракт о совместном производстве ГДР и СССР фильма «Кровавое сердце». Режиссером и исполнителем главной роли должен стать его друг Дин Рид. Они созваниваются, однако реакция Рида оказывается неожиданной: певец заявляет, что ему ничего не нужно и что он... вообще не видит смысла жить дальше. Шокированный продюсер тут же связывается с директором киностудии, и оба решают на всякий случай позвонить в полицию и попросить направить кого-то в дом Рида. Сигнал принят. На месте наряд обнаруживает, что Дин мексиканским мачете нанес себе на руку множественные порезы, которые его жена Ренате Блюме в текущий момент и обрабатывает. Опасаясь огласки, Дин просит вызвать знакомого врача. Прибывший медик констатирует, что раны не представляют опасности. Вскоре приезжает и Лист. После долгих, но безрезультатных расспросов он уговаривает Дина в ближайшее время обратиться к психиатру. 12 июня, около 23 часов. Поссорившись с супругой, Дин заявляет, что уезжает к Листу и останется у него на ночь. Геррит живет в Потсдаме — это примерно час езды. 13 июня. Лист звонит в дом Рида и просит позвать того к телефону. Ренате сообщает, что мужа нет: он должен был ночевать как раз у него. Оба в недоумении, но еще не беспокоятся. Тем не менее Лист приезжает в дом Дина и начинает обзванивать общих друзей. Никто ничего не знает. Ближе к вечеру раздается звонок: на линии — журналист Расселл Миллер из английской The Sunday Times, которому Рид на следующий день назначил время для интервью, пообещав, что оно будет сенсационным. Ему уклончиво сообщают, что Рид нездоров и находится в больнице. Не говорить же, в самом деле, что он пропал? 14 июня. Ренате и Лист заявляют в полицию об исчезновении Дина. Начинается следствие. К делу подключается Министерство государственной безопасности ГДР, более известное как Штази. Первым делом выясняют, не уехал ли Рид за границу. Проверяются аэропорты, вокзалы, пропускной пункт между Восточным и Западным Берлином. Ответ отрицательный. 15—16 июня. Полицейские прочесывают близлежащую местность. На берегу Цойтенского озера всего в пяти минутах езды от дома обнаружена «Лада» Дина, имеющая небольшое повреждение на крыле. К поискам подключаются кинологи со служебными собаками. Результата нет. 17 июня. В 8.30 утра тело Рида обнаружено в воде в нескольких сотнях метров от того места, где найдена машина. Мать певца Рут Анна Браун получает телеграмму о том, что ее сын утонул, купаясь в озере. О гибели Дина сообщают также его первой жене Патрисии. Женщины, проживающие в разных городах Америки, связываются между собой и принимают решение срочно лететь в Берлин. О случившемся докладывают главе государства Эриху Хонеккеру. Штази утверждает, что произошло самоубийство, однако руководство страны против оглашения такой версии: мировая знаменитость, к тому же гражданин США, не может покончить с собой в процветающем социалистическом государстве. Вечером выходят газеты, в которых говорится о несчастном случае. 18 июня. Рут Анна и Патрисия вместе с дочерью Рида Рамоной прилетают в Берлин. Им представляют полицейский отчет, согласно которому Дин перед отъездом из дома принял снотворное, задремал за рулем и врезался в дерево. После этого он решил умыться, чтобы прийти в себя, прошел на небольшой лодочный причал, потерял равновесие и упал в воду. Американки просят показать им тело. 19—23 июня. По всей Восточной Германии, взбудораженной перестройкой в СССР и ожиданием скорых перемен, ползут слухи, что Дин Рид убит. Причины называются разные, иногда абсолютно фантастические. Между тем полиция отказывает родным Дина в процессе опознания, мотивируя это гуманными соображениями: утонувший пробыл в воде пять дней и его лицо изъедено рыбами. Но Рут и Патрисия продолжают настаивать, привлекая на помощь посольство США. 24 июня. Полиция поддается требованиям американских гражданок, и тех отвозят в морг. «Нас привели в плохо освещенное помещение. За стеклом на расстоянии нескольких метров находился труп, — рассказывает Рут Анна. — С лица откинули простыню — вне всякого сомнения это был Дин. Я заметила, что под горлом у него темный шрам, а на лбу синяк. Он не был раздут и не выглядел как утопленник, пробывший пять дней в воде». В тот же день тело было кремировано. Прах Дина Рида захоронили на Раухфангсвердере неподалеку от его дома... Кем же был этот человек, о смерти которого публика узнала из некрологов в газетах, а главы нескольких стран из секретных депеш своих спецслужб? ПУТЬ ГЕРОЯ ...Жаркое солнце Колорадо еще вовсю палило, когда Дин переделал все порученные ему дела и собрался поиграть с соседскими мальчишками. Но его окликнул старший брат: «Срочно домой, отец зовет!» Неужели очередное задание? Однако вечно хмурый Сирил Рид изобразил на лице подобие улыбки и протянул сыну объемистый сверток: «Держи. Поздравляю!» Ах да, ему же сегодня двенадцать! Из-за вечной домашней суеты чуть было сам не забыл. Дин кинулся во двор, пристроился на старой шине в тени изгороди, разорвал упаковку и обомлел. Это была гитара! Его одноногий отец, учитель математики и не слишком удачливый предприниматель, обладал сложным характером и редко баловал сыновей. А тут такой подарок! Впервые ударив по струнам, Дин понял: музыка — вот его стихия. Хлипкий голубоглазый мальчишка, далекий от всякого рода суеверий, счел отцовский жест знаком свыше. Показалось даже, будто его ударило током... Очень быстро Дин научился вполне пристойно играть и даже пробовал сочинять песни. Учась в военной школе, в колледже и университете, работая на ранчо, он уставал, недосыпал, но всегда и везде находил время для музыки. Из худосочного подростка Дин превратился в атлетически сложенного высокого юношу (сто восемьдесят пять сантиметров!), любимца посетительниц клубов, в которых он выступал, зарабатывая на карманные расходы. Один из первых его романов случился с бывшей Мисс Колорадо... В девятнадцать Рида пригласили на местное радио в популярное шоу, и он впервые почувствовал себя знаменитостью. А через пару дней на улице к нему подошел человек и, представившись, заявил: «Ты неплохо поешь. Но какого черта делаешь в этой дыре? Нужно перебираться туда, где есть студии звукозаписи и нормальная публика. Например в Лос-Анджелес. И еще. Учти, без агента тебе не пробиться. А у меня есть связи...» На Голливудских холмах Дину удалось попасть к высшему менеджменту студии Capitol Records, произвести благоприятное впечатление и даже заключить контракт на восемь записей в год — по сорок пять долларов за каждую. Разумеется, в документе было оговорено, что если паренек не оправдает надежд, с ним тут же расстанутся. Следующие несколько месяцев Рид на стареньком кабриолете, подаренном братом, колесил по клубам. И довольно быстро обнаружил, что Лос-Анджелес наводнен такими же, как он, симпатичными парнями с гитарами, мечтающими о славе Элвиса. Зато он четко уловил приход эры рок-н-ролла и расширил свой репертуар песнями в этом жанре. А еще познакомился с Пэйтоном Прайсом, сотрудником киностудии Warner Brothers, хорошо известным как наставник начинающих актеров. Прайс с большой симпатией отнесся к Риду, поселил его вместе со своей семьей и впоследствии стал для него чуть ли не вторым отцом. Кроме того, будучи убежденным пацифистом и борцом за мир, он привил эти взгляды и воспитаннику. Так или иначе трудно сказать, как бы сложилась дальнейшая судьба Дина, не окликни его однажды парень из службы мониторинга Capitol Records: «Эй! Как тебя там? Знаешь, твои песенки хорошо слушают латиносы. А чилийцы — так вообще... Ты там номер один». «Чем черт не шутит?» — подумал Дин и... занял у Прайса денег на билет до Сантьяго. Менеджер не обманул. Оказалось, что певец в чилийской столице не просто популярен — он там кумир. Причем совершенно непонятно почему. Выступления Рида собирали тысячи слушателей, поклонницы рвали его на части, гостиницы и дома, где он останавливался, осаждали толпы. Оттого дальнейшая жизнь Дина оказалась надолго связанной с Чили, Аргентиной, Мексикой... Возвращаясь в Калифорнию, он рассчитывал использовать свой латиноамериканский успех как очередную ступень на лестнице к общемировой славе, но столкнулся с разочарованием. За время отсутствия Рида Capitol Records успела к нему охладеть, и на родине певцу пришлось довольствоваться все теми же выступлениями в клубах — частыми, но бесперспективными. Деньги, заработанные за границей, быстро закончились, и когда он решил снова рвануть на юг, пришлось долго просить взаймы у матери. Она Дина обожала, собирала все газетные заметки с упоминанием сына, но не слишком верила в его музыкальное будущее. Рид осел в Чили, где у него завязался головокружительный роман с певицей и актрисой Нитой Довер. Родителями этой пышногрудой блондинки были чешские аристократы, имевшие до войны большой вес на родине. Во время немецкой оккупации семья попала в тюрьму, отец погиб, а Ните с матерью удалось бежать за океан. И там Довер решила во что бы то ни стало вернуться к прежнему уровню жизни и постепенно, шаг за шагом, прошла путь от певички в дешевом кабаре до едва ли не самой известной женщины страны. Незамужняя Нита не могла не обратить внимания на симпатягу американца. Одиннадцатилетняя разница в возрасте ее ничуть не смущала. Довер срочно организовала «случайную встречу», и Дин был легко покорен. Нита многое сделала для своего молодого любовника. Нанимала лучших агентов, учила манерам, совершенствовала его испанский, который Дин к тому времени начал учить. Кстати, языки ему давались легко: к концу жизни певец свободно владел немецким, неплохо говорил на итальянском и русском. Довер открыла для него мир живописи и классической литературы. А еще она снимала для Дина президентские люксы, водила в самые дорогие рестораны, показывая, в какой роскоши должен жить преуспевающий артист. Понятно, что Рид обожал Донер. Ему льстила любовь такой взрослой и знаменитой женщины, но из-за чего закончились их отношения — неизвестно... Как раз в это время началась активная политическая жизнь Рида. В 1958 году Американский континент по южную сторону Панамского канала был охвачен общественными движениями против политики США, старавшихся всюду привести к власти своих марионеток. В Чили многотысячные толпы скандировали «Янки, гоу хоум!» На глазах Дина человека избили только за то, что он работал в американской компании. Это шокировало певца: кого-то наказывают за место работы, а его, американца, принимают с восторгом? Дин пытался как-то объяснить для себя этот парадокс. Он начал читать местные газеты, а по вечерам бродить в нищих кварталах Сантьяго, знакомясь с их обитателями. Отныне в интервью Рид стал позволять себе высказывания на общественные темы, осуждая власти родной страны за политическую экспансию, и это только прибавляло ему популярности. Дину вообще удавалось совмещать гражданскую активность и музыку так, что одно играло на пользу другому. В партизанских отрядах Центральной Америки его просили петь, а со сцены престижных концертных залов в перерыве между номерами — говорить о страданиях народа. И тут и там слушатели были благодарны. В начале 1962 года Рид исчез. Его не было пять недель, и все это время крупнейшие газеты Чили и Аргентины пытались отыскать следы своего любимца. Оказалось, что никого не предупредив, Дин вместе с американскими журналистами отправился в джунгли Амазонки. Надо ли говорить, каким сенсационным было его возвращение! В те славные дни Рид охотно рассказывал журналистам о быте туземцев, а в рейтинге популярных музыкантов он оказался на первом месте, оставив далеко позади Элвиса Пресли... Как-то в Мехико Риду попалась на глаза юная Патрисия Энн Хоббс, успешно начинающая артистическую карьеру и неоднократно побеждавшая на конкурсах красоты. Атака очарованного музыканта оказалась стремительной. Дин был великолепным любовником и — благодаря Ните Довер — настоящим джентльменом, поэтому спустя несколько дней они уже были парой. В один из приездов на родину Дин купил дом в Лос-Анджелесе: все, казалось, шло к тому, чтобы миру была явлена новая американская семья. Но Патрисия вдруг стала замечать в любовнике перемены. Возвращаясь из южноамериканских стран в свое уютное гнездышко, он уже не так радовался встрече с ней, в голосе проскальзывала холодность. Хоббс не могла понять причин происходящего, хотя они лежали на поверхности: Дин осознавал, что его волшебные латиноамериканские вояжи не могут продолжаться вечно, и все еще надеялся найти достойное место в шоу-бизнесе США. Однако в Калифорнии его дела продвигались ни шатко ни валко. Он так и оставался многообещающим певцом — не более. Отчего пребывал в отвратительном настроении. Рида раздражало все: глупые поклонницы, скаредные хозяева молодежных заведений, недальновидные агенты студий, но больше всего — Патрисия с ее назойливыми расспросами о том, что с ним происходит. На самом деле чувства Дина не остыли. Но перебирая в голове обстоятельства, которые мешают ему двигаться вперед, он нередко вспоминал слова Пэйтона Прайса: «Присутствие рядом с тобой эффектной молодой женщины не идет на пользу. На фотографиях, которые сексуально озабоченные девочки кладут под подушку, должен быть свободный парень, их будущий жених, а не чей-то любовник и уж тем более муж». Чем дальше, тем больше Рид осознавал весомость этих доводов. И однажды, когда Патрисия вновь заговорила о свадьбе, решился объявить, что выбор между семейной жизнью и карьерой перед ним не стоит. Он однозначно предпочитает второе. Реакция Патрисии оказалась неожиданной: она беременна, и если уж речь зашла о выборе, то в вопросе оставлять ребенка или нет он и для нее не существует — она твердо намерена сделать первое. Эта новость привела Дина в такое бешенство, что Хоббс была вынуждена сбежать из дома и поселиться в гостинице. Через пару дней в номере Патрисии раздался телефонный звонок. «Как дела, Пэт? — голос любовника звучал, пожалуй, даже весело и уж точно не виновато. Она насторожилась и на приветствие не ответила. — Слушай, нужна твоя помощь, — продолжал Дин. — Через пять дней мне надо быть в Мехико. Я хотел поехать на машине, чтобы по пути заскочить в Феникс: давно обещал навестить мать. Но понимаешь, я недавно свалился с лошади и повредил плечо. Не смогу долго быть за рулем. Может, подбросишь? Заодно с родителями познакомишься». «В последней фразе есть намек на грядущую помолвку», — решила Патрисия и согласилась. Поначалу все шло великолепно. Любуясь пейзажами, парочка непринужденно болтала, не забывая обмениваться поцелуями. Два дня, проведенные в семействе Рид, также произвели на Патрисию благоприятное впечатление. Однако чем ближе был Мехико, тем молчаливее становился Дин. А уже в пригороде заговорил о необходимости аборта, который, разумеется, лучше сделать именно здесь, поскольку в Соединенных Штатах из-за официального запрета могут возникнуть сложности. Трудно сказать, что подействовало на Патрисию — аргументы любовника о необходимости ничем не связывать себе руки ради карьеры, в том числе ее собственной, или страх потерять его, но она понуро кивнула головой... Рид остановил машину около невзрачной клиники в захудалом квартале мексиканской столицы. В приемном отделении их встретил врач в заляпанном кровью халате. Патрисия растерянно оглянулась на Рида, но тот махнул рукой — пока! — и исчез. Операция, оказавшаяся очень болезненной, была проведена на деревянном столе, покрытом несвежей простыней, а ее следствием стало заражение. И когда любовник изволил объявиться, она послала его к черту, чем Рид немедленно и воспользовался. Увы, женщины в его жизни всегда отодвигались на второй план, как только речь заходила о творчестве и тем более о политике. Впрочем, вскоре Патрисия сама приехала к Риду в гостиницу и с видом побитой собаки попросила прощения за резкость. Конечно же, это путешествие было затеяно Дином не ради знакомства потенциальной невесты с родителями. В Акапулько его ждала небольшая роль в фильме «Многоликая любовь». Он мог добраться туда и на самолете, но ему было неудобно перед матерью, которую действительно давно не видел. Вот он и воспользовался услугами наивной возлюбленной. Оставив Патрисию в Мехико и пообещав заехать за ней на обратном пути, Рид отправился на съемки. Но как только его эпизод был отснят, вылетел прямиком в Калифорнию, казалось, начисто забыв о подруге. Однако и Патрисия, отрыдав положенное, уже не намерена была оставаться в прежнем положении. Она обратилась к агенту своего бессовестного приятеля и добилась крошечного участия все в той же «Многоликой любви» — не славы ради, а для маленькой и сладкой мести. То-то удивится Рид, обнаружив ее имя в титрах рядом со своим! И это было лишь началом. На съемочной площадке она познакомилась с известным актером Хью О’Брайеном. Тридцатидевятилетний Хью, очарованный двадцатипятилетней красавицей, окружил ее таким вниманием, что Патрисия, отвыкшая с Ридом от подобного обращения, растаяла... Спустя время в руки Дина попала газета с фотографией обнимающихся Патрисии и О’Брайена. Рид был вне себя от гнева. Ему-то казалось, что бросив Патрисию, он все еще обладает правом собственности на нее и в любой момент сможет вернуть. И вдруг такой поворот! Кроме того, неожиданно для себя Дин понял, что эта женщина ему безмерно дорога и вел он себя с ней как скотина. И вот, прихватив пару крепких приятелей, певец уже летит в Акапулько, чтобы доходчиво объяснить О’Брайену, что его девушку лучше оставить в покое. Хоббс вспоминала: она готова была проявить твердость и окончательно порвать с Ридом. Тем более что Хью намекнул — ближайшая их встреча станет важной для обоих. Но буквально за пару часов до назначенного свидания под ее окнами послышалась гитара и зазвучала песня о любви. Одновременно в дверь постучали мальчишки, притащившие огромные букеты цветов. Выглянув на улицу, Патрисия увидела Рида, стоявшего на одном колене. Собравшиеся зеваки тут же закричали: «Да, да!» И она сдалась. Воссоединение пара решила отметить походом в кино. Показывали «Эль Сида» с Чарлтоном Хестоном. Софи Лорен играла Химену, любившую главного героя, расставшуюся с ним, но решившую начать все сначала. Рид и его подруга увидели в фильме свою историю, и оба были очень растроганы. Несколькими днями позже Патрисии приснился страшный сон, будто за ее возлюбленным кто-то гонится, его похищают, а потом она видит его под водой, с мольбой протягивающего к ней руки. Она проснулась в слезах, и Дину стоило немало усилий успокоить ее... Вскоре они поженились. Разумеется, ни о какой спокойной семейной жизни и речи быть не могло. Пара подолгу жила в странах, раздираемых внутренними противоречиями, находящихся на грани гражданской войны. Их дом в Аргентине подвергался обстрелу, мужа нередко арестовывали, и он оказывался в тюрьме. Но Патрисия мужественно переносила невзгоды, стараясь понять и принять гражданские взгляды Дина. Однажды поздним вечером Рид в одиночестве сидел в своем доме в фешенебельном квартале Буэнос-Айреса, недоумевая, куда же запропастилась жена. Обстановка-то в стране напряженная! Когда Патрисия наконец появилась, ее сопровождали двое мужчин. В одном Дин узнал своего приятеля, аргентинского писателя Альфредо Варелу. Пристально всматриваясь в лицо второго, он пытался вспомнить, где же его видел. Через секунду незнакомец оказался в полосе света, и сомнения развеялись: это был Че Гевара, фотографии которого постоянно публиковали в прессе. Рид не знал, что еще несколько дней назад Варела рассказал его супруге про знаменитого революционера, скрывающегося в бедном квартале, и та несколько раз приносила Эрнесто продукты и кое-что из одежды. Десятилетия спустя Патрисия признается, что была влюблена в Эрнесто... Познакомившись с Ридом, Че Гевара вместе с Патрисией ушел на кухню готовить спагетти. Потом все вместе ужинали. Дин спел несколько песен, мужчины закурили. Эрнесто затягивался с особым удовольствием: он считал, что кубинские сигары успокаивают его астму. Обсуждали ядерную угрозу и борьбу за мир, христианскую религию и социалистическую идею, покушения на Фиделя и притеснение народа в капиталистических странах. Под утро гости ушли. Разговор произвел на Рида большое впечатление. Помолчав, он неожиданно заявил жене, что хочет... стать коммунистом. Патрисия попыталась переубедить: мол, подобное решение чересчур радикально и она не готова поддержать его. «Значит, наши пути разойдутся», — ответил Дин. Стал ли он коммунистом? В смысле формальной принадлежности к партии — нет. Но для миллионов людей левых убеждений Рид превратился в бесстрашного героя, стоящего в истории если и не рядом с Че Геварой, то в непосредственной близости от него. Как и Эрнесто, всю свою жизнь он боролся за справедливость — такую, какой ее понимал. В середине шестидесятых идеологи СССР активно искали человека, который смог бы стать символом протеста против политики США, стремящихся к доминирующей позиции в мире. Требовался американец, способный в эфире советского телевидения разоблачать происки империалистов. Еще лучше, если бы этот борец за справедливость обладал мало-мальски значимым статусом. Впрочем, на последнее особых надежд не было, на крайний случай сгодился бы и университетский преподаватель, уволенный за левые взгляды. И вдруг потрясающая удача! В 1965 году в Хельсинки проходил Всемирный конгресс за мир. Обстановка на нем была крайне напряженной. Советская и китайская делегации в кулуарах старались не замечать друг друга, с трибуны же звучали обвинения и откровенная брань. Но вдруг на сцене без всякого объявления появился парень с гитарой и запел We Shall Overcome — «Мы победим», и этот неформальный гимн пацифистов звучал так искренне и заразительно, что присутствующие просто вынуждены были взяться за руки и повторить слова припева. Вскоре Рид уже выступал в московском Театре эстрады. Для зажатой советской публики его концерты стали откровением. Дин запросто общался со зрителями, а не выполнял от и до номера, объявленные конферансье. Он не стоял перед микрофоном, простирая руку вперед, а спускался со сцены и танцевал с девушками из первого ряда. И главное, исполнял музыку, прежде считавшуюся в СССР буржуазной и разлагающей. Сотрудники посольства США, обнаружив на московских афишах имя неизвестного им американского певца, были в немалой степени изумлены. Спецслужбы провели проверку и подтвердили: Дин Рид действительно является гражданином их страны, выступает с протестами против политики Белого дома, но тем не менее никогда не отказывался от своего паспорта и не забывал аккуратно заполнять налоговые декларации. На гастроли в СССР Рид взял с собой жену. Бытовых проблем пара не испытывала, по линии «Интуриста» их селили в лучших номерах, однако супругам пришлось столкнуться с некоторыми сугубо русскими традициями. Они быстро научились мягко сводить на нет панибратство партийных начальников. Труднее было справиться с необходимостью обильного застолья после каждого концерта, но Риды и здесь нашли выход: незаметно сливали содержимое рюмок в вазы с цветами или в специально припасенную бутылочку. За выступления в СССР певцу платили в долларах и рублях — пятьдесят на пятьдесят. Валюту Рид оставлял себе, а неконвертируемые советские дензнаки перечислял в Фонд мира или какие-то другие организации. Суммы гонораров были не слишком большими, но Дин не обижался: его обожали в стране победившего социализма, где он мог открыто говорить о свободе угнетенных народов — это ли не счастье? Незадолго до поездки в СССР супруги купили дом в Риме, где по большей части и жили, но Дин по-прежнему часто уезжал в Южную Америку. Несмотря на общность взглядов и отсутствие материальных проблем, семейные отношения пары не были идеальными. Патрисия знала, что муж ей изменяет. «Когда он заводил интрижки, я не сильно ревновала, — рассказывала она позднее. — Наши ссоры были такими же страстными, как и наш секс. Пэйтон научил меня относиться к его романам как к разновидности самоудовлетворения, поскольку они не имели ничего общего с любовью. В большинстве случаев это были проститутки...» Тем не менее в конце 1966 года после первых советских гастролей и очередной ссоры она улетела в Калифорнию, где завязала короткий роман с известным футболистом. Рид писал жене письма, но не получал ответов. Не выдержав, кинулся за ней, и состоялось очередное примирение. Оба сходились на том, что их брак может спасти только рождение ребенка, хотя после нескольких выкидышей эта перспектива была маловероятной. Патрисия вспоминала: им обоим почему-то казалось, что удачное зачатие может произойти только на лоне природы в горах. И однажды вечером в Италии они забрались на вершину высокого холма, поужинали при костре, а ночью под бездонным небом заключили друг друга в объятия... Весной 1968 года в римском госпитале родилась девочка. Ее назвали Рамоной, но полное имя звучало так — Рамона Химене Гевара Прайс Рид. Счастливый отец тут же написал малышке письмо, полагая, что став взрослой, она многое поймет благодаря этим строкам: «Дорогая Рамона. Это мое первое письмо к тебе, моей дочурке, так неожиданно быстро появившейся на свет 2-го мая. Патрисия и я выбрали сегодня тебе имена, и я уверен, что ты обязательно оценишь каждое». Дин объяснил их смысл. Рамона обозначала связь с предками матери, которые были индейцами, храбро сражавшимися за свою землю. Химене напоминала героиню фильма «Эль Сид», ставшего таким знаковым для родителей малышки. Имя кумира отца — Гевара — символизировало преданность идее. Прайс было данью уважения к Пэйтону, человеку, сыгравшему большую роль в жизни Дина. Кстати сказать, до конца своих дней Рид писал письма Патрисии и Рамоне. Многие из них легли в основу биографической книги американского журналиста Чака Лашевски. Дина и Патрисию ждали еще многие испытания, которые, казалось, должны были сблизить супругов, но на самом деле только отдаляли. У них был собственный дом в Риме и все еще сладостные ночи любви, была обожаемая Рамона, но однажды настал момент, когда пришлось сделать выбор. Бесстрашная прежде Патрисия рисковать жизнью дочери не хотела, а Рид не мог прекратить свою борьбу. Они решили расстаться, договорившись, что официально оформлять развод не будут до тех пор, пока в жизни кого-то из них не появится другой человек. В 1971 году Рид прилетел в ГДР, где собирался показать свой фильм о чилийских рабочих. Разумеется, он и понятия не имел о существовании некой Вибке Дорндек, разведенной модели чуть за тридцать. Но она о приезде американца знала и даже строила по этому поводу некие планы. Будучи хорошо знакомой с фотографом, которому предстояло снимать премьеру Дина, Вибке уговорила его дать ей роль ассистентки. На мероприятии она в своей мини-юбке и блузке со смелым декольте старалась все время попадаться на глаза американцу. Ее старания увенчались предложением вместе поужинать, а потом и продолжить вечер в гостиничном номере, что было для Рида обычным делом. Дин увлекся новой любовницей, хотя еще практически не владел немецким, а она знала два-три английских словосочетания. «Он просто хотел жениться на коммунистке», — вспоминала Патрисия, которой Рид по привычке продолжал писать, рассказывая о своих приключениях и переживаниях. Да и сам Дин впоследствии признавался, что остался бы жить в СССР или другой стране Восточного блока, если бы его женщина была именно оттуда. Во время этой поездки Риду предложили сняться в немецком фильме «Из жизни одного бездельника», и он с радостью согласился. Его пребывание в ГДР затягивалось. В начале 1973 года Дин объявил Патрисии, что намерен жениться, попросив выполнить их давний договор. И вскоре Вибке стала второй миссис Рид. А поскольку студия DEFA имела большие планы на знаменитого американского певца и борца за мир, молодоженам быстро предоставили дом на окраине Берлина. Однако этот союз оказался непрочным. Первое время общению пары мешал языковой барьер, но когда его преодолели, выяснилось, что говорить им особо не о чем. Разрыв был неминуем, несмотря на рождение дочери Наташи... «Я так счастлив, что больше не связан с Вибке, — писал Рид Пэйтону Прайсу. — Сейчас она, конечно же, делает все, чего я ожидал от нее прежде, и то, что она отказывалась делать. Она преподает и принимает участие в политике (как переводчик на фестивале политической песни). Мы почти не ссоримся и трахаемся почти как прежде. На часть тех денег, которые я отдал ей, чтобы получить развод, она должна купить дом в пяти минутах от меня и переехать туда в июле. Жизнь в одиночестве иногда может быть тоскливой, но уж лучше время от времени испытывать одиночество, чем жить, ненавидя того человека, с которым живешь... Не знаю, почему я каждый раз женюсь на женщинах, которым хочется меня подавлять? Я отказываюсь каждодневно сражаться за такое равенство!!!» Вибке вместе с Наташей поселилась в расположенном неподалеку доме, а в прежнем вскоре появилась новая хозяйка — третья супруга Дина известная немецкая актриса Ренате Блюме. Она была дочкой крупного функционера от кинематографии, бывшей супругой режиссера Франка Байера, а также возлюбленной Гойко Митича. До того момента, как Дин Рид вышел из своего дома и, хлопнув дверцей белой «Лады», уехал в неизвестность, оставалось еще пять лет... ВЕРСИИ ТРАГЕДИИ Следователям по делу о гибели Дина Рида были даны особые указания, недомолвки росли, и картина случившегося представлялась крайне сумбурной. Вот какой она виделась матери певца: «Полицейский отчет напоминает фантастику! Они пишут, что он уснул, врезался в дерево, потом вышел из машины, дошел до озера, где был маленький лодочный причал, наклонился, чтобы умыться, упал... и утонул! Когда мне поведали эту сказочку, я просто не могла удержаться от смеха». Дин навещал ее некоторое время назад, и она знала, в какой прекрасной физической форме находится ее сын. В свои семьдесят лет Рут Анна Браун, готовящаяся к защите докторской диссертации, обладала острым умом и делала собственные выводы. Среди встречавших ее и Патрисию с Рамоной в аэропорту был и Геррит Лист. Из писем сына Рут знала, что они друзья. Но немец ей не понравился: «Первое, что он сказал: «Знаете, на его теле нет следов насилия!» Произнесены эти слова были почти весело!» Браун задавала неудобные вопросы, которые ставили полицейских в тупик. Они начинали шушукаться, потом куда-то звонили и только после давали объяснения. Мать спросила например, как объяснить след от веревки на шее Дина? Оказывается, он появился, когда тело вытягивали из воды на берег. Странная идея — вытаскивать труп за шею! Ее интересовало, почему Дин был в теплой куртке — лето же! И снова шушуканье и звонки. Ответ прозвучал только через два дня: якобы в реквизите студии не нашлось подходящей одежды для будущей роли и тогда Рид купил новую куртку и периодически надевал ее, чтобы в кадре она казалась поношенной. Но мисс Браун думала иначе: «Теплая одежда и то, что при нем был паспорт — а он никогда не носил его с собой, если не выезжал за границу, — наводят на вопрос, куда же он направлялся? Может быть, ему показалось, что за ним установлена полицейская слежка, и он решил пересечь границу? Вдруг кто-то решил, что он собирается выдать какую-то информацию репортеру британской The Sunday Times?.. И все же — что могло происходить на берегу озера с двенадцатого по семнадцатое июня 1986 года? Был ли это несчастный случай? Убийство? Самоубийство? Первое представляется наименее вероятным. Вскрытие показало, что Рид был здоровым сорокасемилетним мужчиной, незадолго до смерти он ужинал. Выпитая таблетка снотворного до конца не растворилась. Да если бы и растворилась, вряд ли Дин, давно принимавший успокоительные средства и привыкший к ним, уснул бы так крепко и стремительно. Что же касается версии о том, что он утонул... Рид слыл превосходным пловцом, а место, где он якобы упал в воду, было совсем неглубоким. Могло ли случившееся быть убийством? О да! И тут версий множество, правда, чисто гипотетических. Во-первых, Дин мог вызывать опасения у Штази. С этой организацией певец имел некоторые контакты, его даже пытались завербовать. Начиналось с ерунды: мол, не окажет ли он небольшую услугу, сообщив, кто присутствовал на приеме в посольстве США? Певец не видел в этом вопросе ничего зазорного, тем более что секретная служба и так за всем проследит. Но когда Рид собрался на Ближний Восток, чтобы встретиться с Ясиром Арафатом, его попросили выведать некоторую информацию у палестинского лидера. Это было уже слишком, и он категорически отказался. И хотя певца никак нельзя было назвать агентом службы безопасности ГДР, мало ли что он мог наговорить о ней в предстоящем интервью для английской газеты?! 39 (630x420, 360Kb) Кроме того, Рид мог находиться в черном списке Моссад, так как всегда публично осуждал сионизм и не раз бывал в лагерях палестинских повстанцев. Был личным врагом диктатора Аугусто Пиночета и собирал деньги для чилийского подполья. Наверняка он раздражал ЦРУ своим заступничеством за президента Никарагуа Даниэля Ортегу и участием в боях против контрас. Существовали и другие влиятельные недруги. Что же до самоубийства... Середина восьмидесятых была не самым благоприятным периодом в жизни американца. Умер его отец, потом Пэйтон Прайс. Отношения с женой становились все хуже. Она ревновала мужа к Вибке и запрещала видеться с дочерью Наташей. Но самое главное — Рид впервые за четверть века перестал чувствовать себя востребованным. Политика Горбачева в СССР привела к ослаблению железного занавеса, в соцстраны свободным потоком хлынул британский и американский рок, и Дин с его музыкой оказался в тени. Шла на убыль его популярность и в Южной Америке. Это ли не повод для отчаяния и принятия рокового решения? Трудно сказать, как сложилось бы будущее Дина Рида. Но его совершенно невозможно представить всеми забытым дряхлым стариком, пишущим мемуары о славном прошлом. В 1992 году, после того как рухнул железный занавес и ГДР исчезла с карты мира, Рут Анна Браун потребовала рассекретить архив Штази, касающийся ее сына. Неизвестно, передали ли ей все документы, но из тех, что стали доступными, наибольший интерес представляет предсмертное письмо Дина Рида. Оно было написано на обороте сценария его последнего фильма и найдено на приборном щитке белой «Лады». Вот некоторые фрагменты: «Моему другу и генералу Эберхарду Феншу. Я сожалею, мой друг. Ты для меня являешься примером, как и многие истинные социалисты Чили или Ливана. Моя смерть не связана с политикой. И пусть наши враги, фашисты и реакционеры так ее не расценивают! Я хотел в воскресенье спокойно приехать к тебе с Ренате. Но этим вечером, как только я вернулся домой со студии DEFA и сел перед телевизором... Ренате принялась дразнить меня, что я просто шоумен... Я попросил оставить меня в покое, но она кричала снова и снова, что я просто несчастный американский шоумен. Она изводит и издевается надо мной уже много лет, потому что болезненно ревнива ко всем тем людям, которых я люблю или которые любят меня... Я принял ее сына Сашу и люблю его как родного. Но Ренате уже пять лет набрасывается на меня, как только я хочу увидеться с Наташей. Она и Вибке должны быть моими врагами. Но я отказываюсь ненавидеть ту, которая была мне женою. <...> Я бы предпочел умереть в Ливане или Чили — в сражении с врагами, с теми преступниками, которые повсюду пытали и убивали моих друзей. Но сейчас мне это также недоступно. <...> Я так жалею, что не погиб вместе с моим другом Виктором. (Виктор Хара, чилийский певец, убитый в 1973 году в первые дни путча. — Прим. ред.) Но у каждого своя судьба. Я много сражался и пытался обратить мои силы и талант ко всем, кто нуждался в моей помощи. Я надеюсь, что моя жизнь имела какую-то ценность для моих друзей в Никарагуа, Чили, Аргентине, Уругвае и для палестинского народа. <...> Передай мою любовь, пожалуйста, моей маме, которую я очень люблю и которая была для меня идеалом. Рамоне, моей дочери, Наташе, моей дочери, и Саше, моему сыну. Обнимаю тебя. Дин Рид. 12/6/86». Казалось бы, точка над «i» поставлена. Однако в свете появления этого документа следует рассмотреть и еще одну версию случившегося. 42 (300x450, 160Kb) Незадолго до гибели Рид побывал на родине. Он все еще мечтал вернуться в Штаты триумфатором. Разве может он не заинтересовать прогрессивно мыслящую американскую молодежь, если стал кумиром нового поколения в десятках стран? Увы, Рида ждало жестокое разочарование: в Америке ни он сам, ни его песни были никому не нужны. И тем не менее эта поездка произвела на него колоссальное впечатление. Многие годы осуждая свою страну, выступая против ее политики и президентов, именно в США впервые за многие годы он вдруг почувствовал себя абсолютно свободным, чего, как оказалось, ему не хватает в Восточной Европе. Он понимал, что это впечатление может быть обманчивым, и все же не мог ничего с собой поделать. А может, уже просто брал свое возраст, когда возникает невольное желание вернуться к истокам?.. Как бы то ни было, по возвращении в ГДР Дин впервые в жизни испытал чувство ностальгии. Это не могло остаться незамеченным. В публичных выступлениях Рид по-прежнему всячески ратовал за коммунистическую идеологию и сохранение Берлинской стены, но информаторы из его ближнего окружения стали предупреждать сотрудников госбезопасности: существует вероятность того, что взгляды американца могут измениться. Эту мысль, например, вполне подтверждало агрессивное поведение Рида во время заурядного инцидента с дорожной полицией. Его «Ладу» остановили на загородном шоссе за превышение скорости. Но узнав певца, наряд разрешил ему следовать дальше, конечно, соблюдая правила. Дина такое великодушие страшно разозлило, и он стал громко возмущаться страной, где все не как у людей, где даже блюстители закона не в состоянии нормально выполнять свои обязанности, страной, жизнь в которой ему осточертела. Полицейские не стали связываться с американцем и попросту уехали, но по инстанции доложить не забыли. От таких речей недалеко до кардинальной смены гражданских убеждений. Одно лишь предположение, что в тот момент, когда социалистическая система начинает потихоньку трещать по швам, такой ее верный адепт со звездным статусом на весь мир заявит о разочаровании в ней, мешало восточногерманским руководителям спать спокойно. И если с учетом этих обстоятельств связать предсмертное письмо с некоторыми странностями в ходе следствия и опознания тела, на которые обратила внимание Рут, — многое становится очевидным. Конечно, Штази всерьез разнервничалась. И после того как одиннадцатого июня Рид уехал из дома, его похитили и под давлением заставили написать «предсмертную записку», особо подчеркнув в ней то, что свои политические взгляды он не менял и желание покончить с собой никак не связано с идеологией. Потом Рида задушили, а тело бросили в воду незадолго до его «обнаружения». Тогда становятся понятными и след от веревки на шее, который не мог появиться у человека, умершего пять дней назад, и тот факт, что таблетка в его желудке не до конца растворилась, хотя тонущий должен был наглотаться воды. В самоубийство Рида не верит почти никто из его родных и друзей. Сильно удивился и сам адресат письма — Эберхард Фенш. Этот государственный чиновник курировал Рида на территории ГДР: содействовал в организации выступлений, установлении необходимых контактов, оформлении документов. По утверждению Фенша, ничто в поведении подопечного не свидетельствовало о том, что он готов свести счеты с жизнью. Напротив, несмотря на случавшиеся периоды депрессии, Рид был полон планов. Патрисия была еще более категорична: Дин не мог покончить с собой — этому противоречит вся логика его жизни. Если бы он даже и пришел к такому решению, то встретил бы свою смерть на баррикадах или в партизанском бою. Как и положено герою. | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Юрины песни
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика