10 июля автор и актер одной из самых популярных юмористических телепередач – «Городок» – отметил свой 60-летие. поделиться → 0000000 В честь этой даты Sobesednik.ru поговорил с народным артистом России Юрием Стояновым о его новой книге, о жизни без Ильи Олейникова и о новых-старых форматах российского юмора. – Недавно вы презентовали свою книгу «Игра в «Городки». О чем она? – Там есть подзаголовок: про себя, про свое, про своих. Прошло определенное время, когда я созрел, чтобы написать о работе над передачей «Городок» в форме небольших смешных и грустных рассказов, связанных с дорогими мне людьми. Если человек любит Твена, Довлатова и Чехова, тогда поймет, под чьим влиянием я ее написал. Это моя вторая книга, первая называлась «До встречи в «Городке», про мою жизнь до телепрограммы. Очень много людей пришли на презентацию книги в Москве, меня это удивило и смутило. Я понимаю, что это интерес, вызванный не моим писательским талантом, потому что писателем не являюсь. До сих пор собираю листья с лаврового венка под названием «Городок». Я же все для этого сделал в той жизни. – Вы разделяете на до и после? – Конечно, это серьезный раздел. Есть жизнь до, в и после. До – тяжелая, невостребованная юность, период накопления пара в котле. Надо было набрать определенное количество жизненного опыта, бед, без этого потом не рассмешишь – такова наша русская традиция. Потом был «Городок» – период реализации. И затем настал этап, когда нужно было принимать решение, как жить дальше, после смерти Ильи, и в каком направлении развиваться. – И какое направление выбрали? – Уклон в сторону кино, актерских работ. Сохраняется идея сделать «Стоянов шоу», но не хочу об этом говорить. Самое пошлое для артиста – рассказывать о намерениях. Я в таком-то году собираюсь снимать... И что дальше?! Ну соберись и сними, а потом рассказывай. Как только это произойдет, обязательно сообщу, что получилось. Обещать, что будет смешно, не буду, это последнее дело... Я не считаю себя специалистом по юмору, поэтому не знаю рецептов, как кого-то рассмешить. В жизни тем более не люблю хохмить, смешить других, делаю это в пределах своей профессии. В первую очередь я актер и делал вместе со своим партнером передачу, которая в итоге оказалась очень востребованной, и не потому, что мы там хохмили, а потому, что было два приличных актера, которые создали гениальную пару. – Над чем нам сейчас смеяться, чтобы не думать о кризисе, санкциях и всех политических дрязгах? – Интернет на этот вопрос нашел свой ответ. Юмор превратился в нечто животное. Все эти «мобильные репортеры» опустили планку ниже уже некуда. Есть, конечно, среди всего и талантливые вещи, но они не тренд. Вот, например, человек едет на отдых, ест какую-то ерунду, снимает это крупным планом и тут же блюет. И это набирает большое количество лайков, еще и сопровождается хештегами типа «ржал до смерти», «самое смешное видео года». Но в то же время там есть и смешные, добрые видеоролики, такой, знаете ли, юмор на ходу. Можно сказать, что люди ищут тот юмор, который им созвучен сегодня. Даже в нынешней обстановке, несмотря ни на что, главное действо юмора – люди, пусть и не очень счастливые, живущие в конкретном времени. Причем оно обязательно должно узнаваться через то, что беспокоит, чего не хватает, что бесит, сколько зарабатываешь, что любишь и ненавидишь. Складываться вот из таких простых вещей. Но важно всегда быть на ступеньку выше, тогда это отложится во времени. Вот, например, артиста может очень соблазнить какой-то сюжет, и он понимает, что ржать будут невероятно, но при этом с точки зрения человеческой нормы в этом есть какой-то запредел. – Попытка самоцензуры? – Да. Но она порой страшнее цензуры, особенно если нравственная. Например, нельзя смеяться над человеческой немощью. У меня довольно много этого внутреннего критика. Когда снимали «Городок», не сдали на канал ни одной передачи, которая нуждалась бы в цензуре. Думаю, моя самоцензура – результат воспитания, количества прочитанных книг, качества советского образования. Наверное, поэтому в нашей программе нам никогда ничего не запрещали. – Как относитесь к современным комедиям? Там достаточно самоцензуры? – Я в кинокомедиях не снимаюсь, для меня жанровое определение – приговор. Можно ли назвать фильмы Данелии просто комедиями? Однозначно нет. Даже Рязанов придумал такой извинительный термин, как «лирическая комедия». Даже если будем разбирать картину Гайдая «Бриллиантовая рука», которую я обожаю, то увидим, что в ней очень четко подмечено то время. И все великие примеры – это скорее исключения. – Артисты из «Аншлага» в своих интервью порой довольно резко высказываются о нынешнем поколении юмористов из того же «Камеди», подмечая их тенденцию шутить опять-таки ниже пояса... – Я бы им посоветовал быть очень осторожными! По́шло – не определение задницы, а по́шло находиться в ней. Ничего хуже скуки и бездарности быть не может. Говорить на темы 30-летней давности, будто ничего не произошло на этом земном шаре, – это и является пошлым. «Камеди» – попытка найти новый язык, которым шутят свободные молодые люди, я смотрю эту программу, и часто с удовольствием. Если у них случаются переборы – это болезнь роста, и не более того. Когда-то Илья Олейников очень жестко высказался об артистах «Аншлага», я ему сказал: «Никогда так не говори, потому что ты не знаешь, как могла бы сложиться твоя жизнь, если бы не «Городок». Да и моя, впрочем, тоже...
Источник: https://sobesednik.ru/kultura-i-tv/20170711-yuriy-stoyanov-lyudi-ishchut-tot-yumor-kotoryy-sozvuchen-im?utm=interview |
