Главная » 2021 » Январь » 1 » Литературные "негры"
23:23
Литературные "негры"
Общеизвестные, казалось бы, факты: Ильф и Петров, бриллианты, Киса Воробьянинов и харизматичный сын турецкоподданного... Но слона-то мы и не приметили.
«Двенадцать стульев» — крайне известное произведение и кажется, что рассказать о нём хоть что-то новое уже совершенно невозможно. Тем не менее — что, если я вам скажу о том, что на самом деле даже идея романа пришла в голову отнюдь не талантливому дуэту?

Что, заинтересованы? Я вот тоже заинтересовался и стал копать в этом направлении...
Докопался. А для того, чтобы понять, насколько реальная история романа отличается от того, что писали про него в советской литературе — нам снова понадобится машина времени.

Вас внизу таки ждет почти четверть авторского листа, так что если нет времени читать сейчас — смело сохраняем репостом в вашу соцсеть. Будет время — дочитаете и пост удалите, ну нету в «Дзене» закладок.
— Петро, ё-маё! Ты где?!
— Ау?
— Давай, вбивай и заводи: июль 1927, Москва...
— Не забыл? Блока синхронизации как не было, так и нет!
— Не забыл, потому и говорю просто «Москва», там на месте разберёмся. Паспорта не забудь, это вам не питер девяностых...
— Уже отпечатал, «как настоящие», крути ручку, не тяни — настойки слетят!
— Петро, ё-маё! Ты где?!
— Ау?
— Давай, вбивай и заводи: июль 1927, Москва...
— Не забыл? Блока синхронизации как не было, так и нет!
— Не забыл, потому и говорю просто «Москва», там на месте разберёмся. Паспорта не забудь, это вам не питер девяностых...
— Уже отпечатал, «как настоящие», крути ручку, не тяни — настойки слетят!
И вот, расследование начинается...
И начинается оно с квартиры широко известного в те годы (и совершенно забытого в годы нынешние) писателя — Валентина Катаева.

Валентин Катаев, также известный по прозвищам «Штурман», «Одессит».
30 лет, женат. Характер весёлый, общительный, чувствуется одесский акцент. Возможно — что-то скрывает, в настоящий момент — писатель.
Именно там и именно тогда он читает газету, где в красках описывается история «литературного рабовладения» Дюма-старшего.

О том, была ли газета после прочтения порвана на полосы и применена по назначению — история умалчивает.
Как бы то ни было — именно тогда Катаеву приходит в голову гениальная мысль о том, что в Советской России такой фокус можно легко и непринуждённо провернуть не хуже, чем во Франции XIX века: до средств автоматизированного анализа текста было столько же лет, сколько отделяло его от Дюма, а НКВД ещё не было настолько всесильным, чтобы знать всё и про всех.

Идеальное время для сделки с «начписами»: с него — идея, деньги «здесь и сейчас», а также доработка текста до читабельного вида, с последних — само «тело» текста. Казалось бы, полная взаимовыгода.

Погодите закрывать с мыслями «Ну всё, понятно», интрига только начинается!
Мысль есть? Претворяй в жизнь!
Печатный станок для денег ждёт! Я буду как Дюма!

Печатный станок для денег ждёт! Я буду как Дюма!
На роль идеи был выбран давно крутившийся в голове Катаева сюжетец:
посреди революционного угара барыня, опасающаяся за свою жизнь решила эмигрировать в Дальневосточную республику. Так как везти даже самые компактные сокровища через всю страну небезопасно — она прячет нечто ценное под обивку стульев в надежде на то, что черта с два их найдут в ближайшие годы, «а там этих красных передавят».

Но так как не передавили — перед смертью она всё же рассказывает о сокровищах, и эти сведения каким-то образом попадают в молодой СССР через открывшиеся границы эпохи НЭПа. Начинается гонка со временем: кто найдёт сокровища, спрятанные в стульях, которые разметало по всей стране вспышкой Революции?

Кстати, если обратить внимание на биографию Катаева — станет понятно, что именно этот сюжет был выдуман Катаевым со стапроцентной вероятностью, так как он едва ли не единственный из советских писателей в годы Гражданской воевал «за белых», а значит — знал всё «изнутри».
А писатель?
А вот с этим было куда как сложнее. Доверять откровенным «пейсателям» было нельзя: они бы, конечно, написали, но правка такого «конченого» ша-адевра была бы сродни написанию новой книги, если не сложнее.

Было принято решение обойти газетные редактуры и «потрясти» их на предмет молодых, «условно-талантливых», а главное — нетребовательных фельетонистов. Вскоре подходящий вариант был найден, и им стал некий Илья Ильф, на тот момент ничем не знаменитый.

Но тут проблема.
Что помешает ему выслушать идеи Гуру, написать «по мотивам» книгу, а затем отнести её в издательство совершенно самостоятельно? Да, качество будет (мягко говоря) далёким от идеала (напомню, что Валентин считал Ильфа не более, чем очередным «борзописцем» средней паршивости), но какой-то гонорар он получит, а Катаев получит... Гхм... Ничего он не получит, в общем.

После недолгих размышлений было принято гениальное в своей простоте решение: навязать Илье своего брата, Евгения Петрова, на тот момент известного только своими успехами на милицейской ниве.

Петров по первоначальной задумке Катаева должен был быть таким себе «надсмотрщиком», следящим за тем, чтобы Ильф не ушел в закат с его гениальными идеями. Тем не менее — Ильф с Петровым оказались «на одной волне», и как-то спонтанно образовали писательский дуэт, хотя Петров до этого практически не писал.
Тем не менее Ильфу понравились «библиотека ярких образов» и огромное количество примеров из жизни, оставшиеся у Петрова после работы в милиции, из них-то и сформировались образ Остапа Бендера, «стоячие» валенки и далее по списку. А уж умение писать пришло само собой, со временем.
Идея — выдана, процесс — пошёл
И шёл он так аж почти год. Где-то на первой трети книги (т.е. в конце всё того же 1927 года) черновик было решено показать Боссу. Начальство на него посмотрело, нахмурилось и заключило, что дуэт «пейсателями» не является, да настолько не является, что он согласен продать им «право на имя» за сущий пустяк: четверть с гонорара и золотой портсигар в придачу.

Не знаю как по вашему, а на мой взгляд — это было возмутительной наглостью со стороны Катаева. И я слабо представляю, что могло заставить их согласиться на его предложение, так как в отличие от того же Огюста Маке никакой контракт их не связывал.
Родственные чувства Евгения Петрова?
Как бы то ни было — они на эти условия «выкупа из рабства» согласились, и работа продолжилась аж до 1928. Пришло время относить книгу в издательство.

В издательстве

Смелее в прекрасное послезавтра!
И вот здесь-то как раз становятся понятны причины, сподвигнувшие дуэт на «сделку с дьяволом»: хотя Главлит тогда находился ещё в намётках одного усатого вождя (хотя, скорее всего, даже в эпоху расцвета цензуры роман бы её прошёл почти без потерь) — издательства как-то не торопились рассматривать рукописи всяких там «молодых и подающих».

Но вот когда за них «ходатайствует» сам Катаев — ситуация меняется диаметрально противоположным образом...
Хотя, конечно, даже он так и не смог добиться публикования первого романа Ильфа и Петрова в «книжном» формате, так что впервые книга увидела свет «по подписке», для читателей литературного журнала «Тридцать дней».

Читатели книгу всецело одобрили, и это послужило сигналом уже для «больших» издательств заказать её тираж... Так, например, издательство «ЗиФ» («Земля и Фабрика», да, в те годы всё подряд называли крайне оригинально и креативно) запустило «двенадцать стульев» в печать уже в июне 1928 года (и попал на полки в июле... После чего был незамедлительно с полок сметён).

Книга-сейф "Двенадцать стульев"
1 590 ₽

18+

Подарочное издание - И. Ильф и Е. Петров, Иллюстратор Кукрыниксы. …
15 000 ₽
О продавцах
А что с этого получил Катаев?
А вот это и самое смешное: по крайней мере в рамках этого романа Ильф и Петров так и остались «литературными неграми».

Сами посудите: Валентин и пальцем не пошевелил, вопреки первоначальным планам он даже не потратил времени на редактуру, но при этом спокойно получил четверть с гонорара и золотой портсигар.
Если вы думаете, что это он над молодыми сжалился — прокрутите наверх и ещё раз посмотрите на его фото. Может такой человек честным быть? А совесть у него быть может? Я вот что-то сомневаюсь.

Что самое смешное — мужских золотых портсигаров они не нашли и подарили женский.
И на этом, собственно, история и заканчивается. Катаев «наварился» на «двенадцати стульях», Ильф и Петров с горем-пополам вылезли из гордой должности «литературных негров», читатель доволен.
Ещё одна страница истории закрыта.

***
Категория: Одна баба сказала (новости) | Просмотров: 108 | Добавил: unona | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]