Главная » 2025 Август 11 » Джеймс Паттерсон
12:26 Джеймс Паттерсон | |
Беседовал: Дмитрий Злодорев, Паттерсону, безусловно, было что вспомнить. Мы говорили с ним за пару недель до кончины. Это было его последнее интервью. Иногда мы переходили на английский, но чувствовалось, что общаться по-русски ему гораздо привычнее. — Как вас все-таки называть — Джеймс Ллойдович, как в СССР, или на американский манер — мистер Паттерсон? — Ну нет, лучше просто по имени — Джеймс. — То есть мистером Паттерсоном и стопроцентным американцем вы за тридцать лет жизни в Америке так и не стали? — Не стал. Так что называйте меня просто по имени, и все — Джеймс или Джим. — Вы две трети жизни прожили в СССР и в России, а сейчас уже тридцать лет — в США. Мама у вас русская, папа — американец. Кем вы себя ощущаете — русским американцем, американским русским? — Русским американцем. Все-таки во мне течет и русская кровь, и американская. И живу я сейчас здесь, а раньше жил в СССР. — Как вам вообще жилось в СССР с таким нестандартным для советского человека именем, а тем более цветом кожи? — Мне повезло: люди, которые меня окружали, любили меня. И очень помогали мне. Так что проблем с этим не возникало. И я по-прежнему люблю Россию, у меня остались очень хорошие воспоминания о жизни там. — Давайте тогда повспоминаем. Я слышал, что у ваших родителей была романтическая история знакомства. — Можно сказать, что я появился на свет благодаря тому, что мама, художница Вера Аралова, знала английский. Причем она занималась им с детства и еще до замужества у нее была американская учительница. О знакомстве с папой мама рассказывала, что гуляла в Парке Горького в Москве. Был сильный дождь, и она спряталась под навес. А рядом с ней оказался молодой человек, африканской наружности, который подал ей носовой платок. Мама поблагодарила по-английски, и он был потрясен. Отец ведь тогда вообще не знал русского языка. Так что если бы мама не знала английского, то меня на свете не было бы. Родители были очень близки. Я видел, что они не могут друг без друга. Кстати, между собой они разговаривали по-английски. Конечно, со временем папа немного освоил и русский язык. — Я читал разные версии, почему ваш отец, Ллойд Паттерсон, приехал в СССР. Кто-то говорит, что он приехал сниматься в фильме "Черный и белый", где-то пишут, что это была пропагандистская поездка. Что из этого является правдой? — Папа приехал по приглашению киностудии для съемок фильма. Конечно, он был не один, а в составе делегации. Кстати, еще в Америке отец выступал с Полом Робсоном, и когда тот приехал на гастроли в Россию, то хотел, чтобы он был у него аккомпаниатором. Понимаете? Не кто попало, а Робсон хотел, чтобы отец аккомпанировал ему! Правда, папа отказался и сказал: "Все американцы или танцуют, или поют, а я хочу заняться серьезным делом в России". И стал радиожурналистом. Я потом встречался с людьми, которые работали с ним. — А почему он решил остаться в Союзе? — Я бы сказал, что папа был человеком мира. Он приехал в СССР, чтобы поближе познакомиться с этой страной. И он действительно сблизился с ней. — Но в СССР ваш папа прожил недолго и умер совсем молодым от последствий ранений в самом начале войны. — Он умер в начале 1942-го, ему было только 32 года. Талантливый музыкант, радиоведущий, и вдруг — жизнь оборвалась. В начале войны отец работал на радио в Москве, но был сильно контужен в результате взрыва бомбы. После лечения он приехал в Свердловск, где мы с мамой находились в эвакуации. Мы услышали стук в дверь и испугались. Я лег на пол, но прислушался и узнал его голос. Это было благословенное время для нашей семьи: мы были вместе. Но вскоре папа скончался. Много лет спустя мне удалось увековечить его память. В свое время я участвовал в большой программе "Товарищ кино". Мы ездили по всей стране, были на Дальнем Востоке, на Крайнем Севере, в средней полосе, конечно, в Москве и Ленинграде. И все слышали мой рассказ об отце. Правда, с увековечением возникли сложности. Если бы отец погиб на поле боя, отношение было бы совсем иным, но он умер в госпитале. Вопрос решался в приемной Горбачева. Сам Михаил Сергеевич был занят, и решения принимал Егор Кузьмич Лигачев. Как мне рассказали, тогда рядом с ним оказался человек с телевидения, который сказал: "А может, не подписывать это письмо?" Но Егор Кузьмич ответил: "Вы что, серьезно?" Достал ручку и подписал. — Как увековечили память отца? — Я нашел Михаила Степановича Калашникова, который возглавлял радио на Дальнем Востоке. Он мне показал место в Комсомольске-на-Амуре, где похоронили отца. К тому времени там уже разбили парк и кладбища не существовало. Но благодаря правительственному решению нам удалось поставить хороший обелиск. — А вы в войну трудились в госпитале. Что там доверяли делать девятилетнему ребенку? — В госпитале я, можно сказать, заведовал военной картой. Когда Красная армия наступала, я развешивал ее на стене и показывал солдатам, которые проходили лечение, продвижение наших войск, показывал, что происходило на фронте. В этом заключалась моя работа. — К тому времени вы были уже, можно сказать, знаменитостью. Помните, как вас выбрали на роль в фильме "Цирк"? Наверное, вы были не единственным кандидатом на роль ребенка? — Конечно, кандидатов было много, маленьких детишек. Скажу вам откровенно: мне повезло. Я бы не сказал, что у меня были какие-то особые способности. Но Григорий Васильевич Александров, который снимал фильм, работал со мной и дал мне время немножко подрасти. Так что из просто завернутого в пеленки ребенка я превратился в довольно интересного с точки зрения роли человека. Конечно, всего этого могло не быть, если бы моей киномамой не была Любовь Петровна Орлова — любимая актриса Сталина. Сталин, по-моему, никого не любил, а ее — любил. — В фильме "Цирк" у вас была совсем небольшая, но достаточно сложная для трехлетнего ребенка роль, и поначалу вы просто растерялись. Каково вам было на съемочной площадке? — Мне повезло работать с замечательными людьми, которые очень помогали мне. Например, у Соломона Михоэлса в фильме была совсем крошечная роль, когда он держит меня на руках и поет мне колыбельную на иврите. Он специально заранее приходил на съемочную площадку, чтобы я привык к нему. Брал меня за руку, и мы шли с ним гулять в парк на "Мосфильме". — Не каждому ребенку доводилось побывать на руках первых звезд советского кино — Любови Орловой и Сергея Столярова. Вы помните свои ощущения — как они к вам относились, что вы чувствовали? — Конечно, все чувствовал. Все было очень хорошо. Любовь Петровна мне очень помогала и тогда на съемках, и потом по жизни. Уже когда я стал моряком, она приезжала ко мне и мы вместе выступали, я читал свои стихи. Это было замечательно. И вообще, в течение жизни я дружил со многими актерами, с которыми снимался тогда. Они стали народными артистами, но мы очень хорошо общались с ними. Правда, Павла Массальского, который играл роль главного злодея — американского антрепренера, мне, ребенку, хотелось истребить, потому что он издевался над моей "мамой" — Любовью Петровной. Я был совсем маленьким и не понимал, что это только кино. Мне казалось, он действительно хочет сделать ей какую-то подлость. — Вы уже упомянули колыбельную "Сто путей, сто дорог", которую все герои, во главе с Орловой, пели вам в конце фильма. После такой роли в столь популярной картине для вас вырисовывалась самая очевидная дорога — кино. Почему вы не выбрали ее? — Я любил море и моряков, поэтому поступил в Нахимовское училище в Риге, а потом стал капитаном 1-го ранга. Но и во флоте оставался актером, постоянно выступал на сцене. У меня было словно две жизни — море и сцена. — Наверное, вы были единственным чернокожим подводником в СССР? — Вы абсолютно правы, так и было. — И как вам служилось? — У меня всегда было ощущение, что я счастливый человек. Много раз я чудом оставался жив: тонул, но не утопал, горел, но не сгорал. Был даже один удивительный случай. Я дежурил на вахте на нашей подводной лодке, стоял около перископа и в тумане заметил смертельную опасность. Командир потом говорил: "Он всех нас спас". И такие чудеса происходили не раз. — Вы ведь и в параде на Красной площади участвовали... — Это было в 20 лет, я приехал в Москву на парад и шагал перед Мавзолеем. Я там был один такой смуглый, все остальные ребята — белые. А на трибуне стоял Сталин. Я видел, что он смотрел на меня, и уверен, что узнал, ведь фильм "Цирк" у него был одним из любимых. — А почему в итоге вы занялись литературой? — Вот так получилось: хотел быть моряком, а стал писать стихи. Наверное, потому, что я всегда чувствовал себя поэтом, с самого рождения. Светилом для меня был Пушкин — идеальный поэт. Конечно, после войны было очень сложное время для поэзии: многие поэты погибли на фронте, другие были под запретом. И даже нам, студентам Литературного института, книги в библиотеке на руки не выдавали. Многому я учился у Евгения Александровича Евтушенко. Я только начинал, а он уже был маститым поэтом. — А кто еще из русских поэтов оказал на вас влияние? — В первую очередь Пушкин. Кроме того, мне всегда была близка поэзия Блока, Маяковского. Кстати, моя мама работала с ним. А моим учителем был Михаил Аркадьевич Светлов. Про Маяковского он рассказывал такую историю: "Я страдал от безденежья, выполнил какую-то работу, получил за нее деньги и вышел на улицу. Навстречу идет толпа и в ней — Маяковский. Я относился к нему хорошо, но здесь решил увернуться. Нырнул в толпу и вдруг услышал голос: "Светлов, пойдите сюда!" И я подошел как побитая собака". И что, вы думаете, Маяковский сказал ему? "Я пишу агитки потому, что умею писать. Не можешь — не пиши". — Вас, насколько я знаю, в СССР тоже использовали в качестве своего рода "живой агитки" и включали в состав различных писательских делегаций. — У меня была "африканская книга", сборник "Россия. Африка". В составе делегаций советских писателей я не раз ездил в африканские страны. Однажды даже довелось встретиться со знаменитым конголезским диктатором Мобуту. Увидев меня среди русских людей, он был очень удивлен и спросил: "Что вы здесь делаете?" Это было действительно очень смешно. — А почему вы решили все-таки перебраться в США? — Действительно, я никогда не жил здесь, но решил, что мне важно связать свою судьбу с Америкой. Ведь это моя вторая родина. Здесь очень хорошие люди. Мы переехали с мамой в 1994 году. Мне хотелось показать ей эту страну, ведь она здесь никогда не была. И я перевез сюда ее картины. До сих пор не понимаю, как удалось переправить через океан такой огромный груз. Сделал здесь много выставок, продал много репродукций, так что теперь удивляюсь своей практичности. Конечно, было непросто: мама-то знала английский язык, а мне его пришлось учить. Для меня произошло очень много трансформаций. Я все время скучал по России, но так сложилось, что вернуться туда не получилось. Изменилась ситуация, сама жизнь изменилась. — Расскажите, как вы живете? О вас почти ничего не слышно. — Это действительно так. Да нет, все в порядке. У меня был инсульт, все делаю сам, но с трудом. У меня очень хорошие друзья, они меня постоянно навещают, всегда рядом со мной, во всем помогают. Я окружен вниманием. Важно, чтобы люди общались друг с другом, дружили. Тогда все будет хорошо. — Стихи сочиняете? — Да. Правда, записать их не могу. То, что написал до болезни — все хорошо. Но если пишу от руки сейчас, то сам не могу понять. Могу диктовать, но кто-то должен записывать. Может, повезет, может, приду в себя. Кстати, в США у меня вышло пять книг стихов. Одна из них посвящена морю. Некоторые сборники мы выпустили вместе с мамой: она делала иллюстрации к моим стихам. — Разговаривая с вами, я понимаю, что вы остались в душе русским человеком, каким и были. У вас нет такого ощущения? — Да, есть такое ощущение. Действительно, я не стал американцем и остался русским человеком. Прошло много лет, но я по-прежнему остаюсь тем самым малышом из фильма "Цирк". P.S. Одна из ближайших знакомых Джеймса Паттерсона — Эми Баллард — была с ним до самого конца. Она рассказала о его последнем дне: "22 мая к мистеру Паттерсону пришли его друзья. Он спал, но мы держали его за руку, и он слабо пожимал наши руки. Я включила ему на телефоне колыбельную из фильма "Цирк". | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Случайное фото
Наш опрос
Мини-чат
Статистика
Онлайн всего: 1
Шпионов 1
Друзей 0
Посетители за сутки :