История любви

Ровно десять лет тому назад, волею судьбы, выдалось волшебное утро. Я одним рывком распахнул шторы и…

Луч золотой коснулся
Глаз, что синей сапфира.
Ветер морской проснулся,
В сердце проснулась лира.

Любимая распахнула каштановое покрывало ресниц и отразила солнечный луч синими озерами удивленно засиявших глаз. Луч, восхитившись, застыл во вспыхнувших золотом, спутанных волосах. «Б-же, как хорошо…» - прошептала Люсенька и всем телом потянулась ко мне. Закружила круговерть страсти, безумной всепоглощающей страсти…
А теперь я живу без Люсеньки, нет моей Люсеньки на этом свете, уже два года как нет…
Тогда мы встретились в маленькой закусочной с типичными израильскими блюдами – очень уж хотелось совсем зеленым олимчикам окунуться в местную экзотику. Свежая – незагорелая - блондинка с недоуменной физиономией ковыряла остывший фалафель. И такая она была хорошенькая и домашняя в голубом трикотажном платьице с выглянувшими бретельками голубого же лифчика, что я не выдержал и, подойдя к ее столику со своими незатейливыми харчами на бумажной тарелке, интригующе процитировал: «Ели пемикан олений, горб бизона, ляжку лани…», а она, умница, сразу же подхватила: «…ели осетра и щуку, приготовленных Нокомис». Уже потом я узнал, что Людмила Яковлевна защитила диплом по творчеству Генри Лонгфелло и «Песнь о Гайавате» знает близко к тексту, но в тот момент поразился ее умению тонко чувствовать собеседника и моментально реагировать. Чистая, напрочь лишенная ханжества, проницательная и отзывчивая женщина – осознание привалившего счастья пришло позже.
На почве совпадения поэтических вкусов взаимопонимание возникло легко - беседа потекла непринужденно, благо актуальных тем хватало. Появилось дивное ощущение, что мы знакомы давным-давно, а сейчас лишь встретились после долгой разлуки. И я понял: промедление смерти подобно, а повод продлить банкет имелся. Еще и какой повод! Мне исполнилось сорок лет, о чем я торжественно сообщил сотрапезнице. И рассказал о себе, привирая, конечно, но самую малость. В одном был честен: разведен, детей нет (по идее, любая женщина должна обрадоваться), уже работаю – грузчики всегда и всюду нужны, добросовестно учусь в вечернем ульпане. Мужчина самостоятельный. Синие глазищи одобрительно замигали, на пухлых щечках проявились очаровательные ямочки, в уголке рта блеснула золотая коронка – память о родине. И я решился.
- Люся, если я вам внушаю доверие, то окажите честь – составьте в этот знаменательный день компанию одинокому и неприкаянному мужчине.
Она потупилась и порозовела.
- С удовольствием.
И я возликовал.
- Пойдемте, Люсенька, отсюда. Давайте, я прикуплю кое-что, и мы поедем ко мне в гости.
В глубине души грелась тщеславная мысль: покорить милую даму роскошью своего нестандартного жилья. С квартирой мне действительно повезло. Почти автономное село посреди большого города. По утрам петухи соседские голосисто поют – на работу будят, воинственные кошки и ленивые собаки меж ухоженных кустов и высоченных эвкалиптов шныряют, а у одного природолюба-новатора даже страусы эму с мерзкоголосыми павлинами живут за сетчатой загородкой. Упоительно чистый воздух – шоссе относительно далеко, яркие цветы с незнакомыми ароматами, прелестная зеленая полянка перед моим флигельком. И базар недорогой рядом. Мебель и электротовары хозяйские, квартплата терпимая. Непременное условие владельца: следить за порядком в доме и на прилегающей территории, а также кормить двух дружелюбных песиков неизвестной породы. С этими поручениями я справлялся незаметно между основными делами.
Быстренько отоварился на рынке и, предвкушая нечто, поторопил спутницу.
- Люся, поехали быстрее, сейчас я блесну перед вами своими кулинарными способностями, и вы, уверен, простите мне недоеденный фалафель.
Она расхохоталась.
- Давно простила. Надеюсь отведать «горб бизона».
Теперь рассмеялся я.
- «Горб» не обещаю, а вот знатные отбивные с перчиком – с гарантией.
Как раз на выходе с базара подвернулось такси – гулять, так гулять, день уж больно необычный.
Флигель, как я и ожидал, восхитил гостью. «Рай земной» - определила точно. И не стала хлопотать по хозяйству – статус гостьи поняла правильно. Единственно, попросила разрешения принять душ. А там сюрприз: не просто душ, а даже ванна имеется – флигель-то старой постройки. И ванна вместительная – старого образца - роскошная. Добил Люсю окончательно!
А тут и стол готов. Стол для экономящего оле, тоже скажу, весьма и весьма! Люся традиционно пожелала имениннику здоровья и светлой любви. А я возопил:
- Уже! – и кинулся целоваться. А потом ничего не помню – утонул в пышном атласном теле и ожегся на всю оставшуюся жизнь выплеснувшимися эмоциями неординарной женщины. Полное слияние зрелых сильных тел, редчайшая гармония истомившихся душ.
И наступило то волшебное утро, с импровизированными стихами, добрым вином и сумасшедшей страстью. И началась наша совместная жизнь, счастливая жизнь. Постепенно росли в социальном плане и вместе становились на ноги в материальном. Кое-чего добились: квартиру купили хорошую, правда, никогда не забывали сблизивший нас уютный флигель – как-никак три года в нем прожили, Люся успешно преподавала в школе, я работал электриком на солидном заводе.
А два года тому получила Люся слезное письмо от своей русской мамы. Мама очень просила приехать и помочь с продажей дома, потому как верить никому сейчас в России нельзя, и она очень боится обмана. Надумала все-таки упертая партийная теща к сионистам коварным перебраться. Люся полетела, вся из себя озабоченная, позвонила, доложила, что все нормально, а через два дня по неизвестной причине утонула в реке, хоть и плавала великолепно. И я осиротел.
…Сегодня мне пятьдесят. Догадается сынок поздравить или нет? Молчит.
- Яшка, вставай!
- Уже встал, папочка! Поздравляю тебя днем рождения, желаю счастья и здоровья! А это мой подарок!
Схватил шельмец мою разминочную десятикилограммовую гантель и, краснея от натуги, двумя руками выжал. Я обалдел: в свои девять лет на такие подвиги еще способен не был. Взглянул на меня своими синими озерами и улыбнулся знакомой до дрожи, маминой улыбкой.
- Ты рад?
Что ему, сироте, сказать? Нечего сказать, но веселиться надо – ребенку негативные эмоции вредны.